Ганс Андерсен - Всего лишь скрипач

Наоми отошла от окна. Зрелище продлится еще несколько часов, кульминационный момент был уже позади; она взяла маркиза под руку, и они покинули дом, пройдя черным ходом — иначе было не выйти. В коридоре им встретилась старуха; она сунула маркизу в руку письмо, которое тот поспешил спрятать.

Вечером в парке Тюильри был большой общедоступный концерт, в нем участвовали пятьсот музыкантов и триста барабанщиков; на Сене украшенные иллюминацией корабли разыгрывали морской бой; церковные башни и купола были обведены огненными контурами, выделявшимися на фоне синего неба. Кроме того, был устроен роскошный фейерверк.

«Жизнь оглушительна, как эти звуки, ослепительна, как этот искусственный свет, — думала Наоми. — Зачем же мучить себя? Мой муж больший грешник, чем я. Я устрою, чтобы именно он сообщил мне о письме Владислава. Пусть хоть минуту ему будет так же плохо, как мне».

На улицах царили ликование, шум и ослепительный свет. Стоя у окна, Наоми смотрела на купол церкви Инвалидов, светившийся, как купол собора святого Петра в пасхальный вечер. Она глубоко дышала, вспоминая разговор с мужем.

«Я не покажу тебе письмо! — повторяла она про себя. — Не покажу ради твоего собственного спокойствия!» Таковы были его слова, когда я спросила, кто и о чем ему пишет. Но я видела, что он смутился. Он пошутил: маркиза-де не разберет каракули блондинки.

Все мужчины одинаковы, буду же и я поступать, как все женщины!»

Камеристка принесла маркизе бальное платье: завтра в Ратуше должен был состояться банкет и бал для всех сословий; бедная рыбачка была приглашена туда наравне с королевой Франции.

— Я хочу быть красивой завтра, — сказала Наоми. — Употреби все свое искусство! Найди место для моих богатейших украшений, для всего моего жемчуга!

А про себя она подумала: «Та блондинка тоже придет на праздник, простенькая, прелестная и невинная, как пишут в романах».

Наступил третий и последний день праздника. Наоми с маркизом поехали на Елисейские поля, которые на всем своем протяжении, до самой Триумфальной арки, в то время еще не достроенной, были заполнены народом. В городе были открыты все театры и давали средь бела дня бесплатные представления; Елисейские поля развлекали народ музыкой, качелями и фокусниками — все даром. Под открытым небом расположились две труппы цирковых наездников с общим манежем, давая представления по очереди. Много лет прошло с тех пор, как Наоми в последний раз видела вольтижировку, не хотела она смотреть на нее и сейчас, но маркиз настоял: он превозносил до небес одну наездницу, которой едва сравнялось шестнадцать. Наоми почувствовала себя задетой, и с улыбкой стала поддразнивать мужа, намекая на вчерашнее таинственное письмо.

— Муж и жена не должны ничего скрывать друг от друга, даже если это небольшой грешок! — заявила она.

Маркиз смотрел на нее недвижным взглядом; ей показалось, что он смущен, и она с улыбкой подумала, что знает, чем будет впредь донимать его. Кругом царили праздник и радость; играли четыре оркестра; простолюдины тщетно старались взобраться на гладкий скользкий шест, надеясь получить вожделенную награду. Внимание толпы привлек своеобразный турнир на Сене: лодки двигались навстречу друг другу, у каждой на носу стоял матрос, одетый в красное или синее, держа в руках длинное копье с плоской пластинкой на конце, которой он толкал своего противника за борт; упавший в воду должен был доплыть до середины реки, а зрители аплодировали победителю.

Взгляд Наоми беспокойно скользил по толпе, на турнир на Сене она не смотрела; маркиза же, напротив, очень заинтересовало это зрелище, и он внимательно следил за маневрами лодок.

«Как он спокоен, хотя на сердце у него грех», — подумала Наоми и поискала глазами хорошенькую блондинку, а может быть, брюнетку, но не нашла ни той, ни другой.

За обедом Наоми с улыбкой предложила тост за здоровье блондинки.

Пора было заняться своим туалетом. Перья райской птицы развевались на переливающемся тюрбане, драгоценные камни сверкали на полной груди; Наоми с гордой улыбкой посмотрела на себя в зеркало.

В дверь постучали. Камеристка подошла и приняла письмо для ее светлости — оно было от господина маркиза. Письмо состояло всего из двух строк, повторявших слова, сказанные самой Наоми сегодня утром: «Муж и жена ничего не должны скрывать друг от друга, даже если это небольшой грешок!»

В письмо было вложено еще одно — от Владислава. В нем было описано все, от первого поцелуя до удара кнутом; мстительный наездник раскрывал все секреты.