Кришан Чандар: Разбитые звезды

Быстро прошли две молодые загорелые красивые гуджри, [3]еще совсем девочки, но уже сочные, как джаман.

Какой-то шофер остановил машину у родника, чтобы охладить мотор и покрышки. В машине сидел толстый купец с собакой, до смешного похожей на своего хозяина. Увидев человека, собака начала лаять.

– Перестань, Томи! Томи, замолчи! – несколько раз сказал ей хозяин, но собака продолжала лаять до тех пор. пока машина не скрылась за поворотом.

Время близилось к полудню, когда он надумал ехать, решив, что к вечеру, пожалуй, доберется до какой-нибудь гостиницы. До Гархи [4]ему уж сегодня не доехать.

Он зачерпнул рукой чистой родниковой воды, собираясь напиться, как вдруг увидел, что к нему совсем тихо подошла молодая, но уже немного полная женщина в синих шароварах и черной кофточке, под которой отчетливо вырисовывались полные груди. Вода из пригоршни вылилась. Когда он посмотрел на ее тонкие, пересохшие от жары алые губы, ему стало все ясно. Она зачерпнула рукой воды и долго жадно пила… губы ее были влажны. Грудь и даже вьющиеся волосы около ушей намокли. Взгляды их встретились. Она улыбнулась и начала плескать в лицо холодную воду.

– Куда вы идете? – спросил он.

– Я была тут недалеко, у своих родителей, а теперь иду в Буландкот [5]к мужу.

– Буландкот! Где это?

– Нужно идти по этой дороге километров двадцать – двадцать пять, затем через лес в горы. Наша деревня расположена очень высоко. Там так прохладно.

– Чего же вы забрались так высоко. Смотрите, как здесь хорошо, да еще такая вкусная холодная вода.

– Мы скотоводы, – сказала она, улыбнувшись, – пасем овец, коз, буйволов. Там, наверху, очень хорошие пастбища, которые начинают зеленеть сразу же, как только стает снег. Скот с большим удовольствием ест эту нежную мягкую травку. Есть у нас и родники. А вода в них немного холоднее и вкуснее, чем в этом.

– Вы катались когда-нибудь на автомобиле? – спросил он, чтобы переменить тему разговора.

– Да, один раз, когда выходила замуж.

– И давно это было?

– Два года тому назад.

Он начал готовиться к отъезду. На носу у нее все еще висели две капельки воды. Мокрый завиток волос прилип к правой щеке.

– У вас на носу две капли воды, – сказал он. И как-то сразу оба рассмеялись. Две капли, два года, две полные груди…

– Садитесь в мою машину. Километров двадцать – двадцать пять я смогу вас подвезти.

Он взял ее за руку, но она колебалась. Тогда он втолкнул ее в машину, а затем… Разве эта машина не была приспособлена для двоих? Совершенно машинально он обнял ее. По всему ее телу пробежала легкая дрожь, подобно тому как случайный порыв ветра нагоняет небольшую зыбь на спокойную гладь океана. От быстрой езды у нее захватило дух. Огромное удовольствие и радостный трепет разоблачили ее ложь о Буландкоте.

Сумерки надвигались уже со всех сторон, когда он, наконец, добрался до гостиницы. Гора впереди была похожа на стену огромного замка, а верхушки деревьев – на ружья сторожей. Он снова был один. Им овладел страх. Он боялся самого себя, деревьев, тишины, темноты. Этот страх заполз к нему в душу. Болото меланхолии засасывало его все больше и больше.

– Откройте-ка бутылку Вайт Хорс, [6]– сказал он хозяину гостиницы и сунул ему в руку десять рупий. Что такое десять рупий по сравнению с приятным времяпровождением: презренный клочок бумаги. Увидев перед собой бутылку с вином, он подумал: «Теперь я спасен, теперь уже это болото больше не засосет меня», и крепко взял бутылку за горлышко, чтобы она не убежала.

– Эй, хозяин, – позвал он.

– Слушаю, господин.

– Поджарь курицу. Да смотри, чтоб не была худая.

– Будет сделано, саркар. [7]

– Да, вот что. Приведи-ка… – и он дал ему еще пять рупий, – и смотри, чтоб тоже не была худая. Получишь премию.

Губы у хозяина расплылись в улыбке. Глаза заблестели. Вены на шее надулись, как у мясника.

– Господин будет доволен. Такого цыпленочка принесу, что…

– Иди, иди, – перебил он его и налил себе полный стакан.

В саду, о чем-то переговариваясь, весело щебетали птички.

– Пин, пин, пин, – пела одна.

– трри… ри… ри, – отвечала ей другая.

И вдруг обе смолкли: где-то захлопал крыльями невидимый хищник. Затем снова: трри… ри… ри… пин… пин… пин… пи., пи. А он все пил и пил. На душе становилось все тоскливее и тоскливее.

В гостинице никого не было, и у него появилось желание пойти в гараж, прижаться к своей машине и сказать ей: «Я совсем одинок, вся моя жизнь в тебе, я люблю тебя, люблю оче… нь…»