Оноре Бальзак - Воспоминания двух юных жен

«Когда ты позволила мне любить тебя, моя милая Рене, я поверил в счастье, а сегодня оно кажется мне безмерным. Прошлое превратилось в смутное воспоминание, оттеняющее мое нынешнее блаженство. Когда ты рядом, любовь переполняет меня, и я не в силах выразить свои чувства; я могу только любоваться тобой, обожать тебя. Дар слова я обретаю лишь вдали от тебя. Ты прекрасна, и красота твоя так величава, так царственна, что очень долго останется неподвластна времени; я знаю, что супружескую любовь питает не столько красота, сколько чувства, а твои чувства благородны, но позволь сказать тебе, что твоя неизменная красота преисполняет мое сердце радостью, которая растет с каждым брошенным на тебя взглядом. В правильных, полных достоинства чертах твоего смуглого лица, отражающих возвышенную душу, столько чистоты! Сияние твоих черных глаз и крутой открытый лоб говорят о том, как совершенны твои добродетели, как надежна твоя дружба, как стойко твое сердце, которое не сокрушат никакие испытания. Отличительная черта твоего характера — великодушие; разумеется, ты знаешь это и без меня, но я пишу тебе об этом, чтобы объяснить, как ценю я сокровище, которым обладаю. И через много лет, как и сегодня, самый крошечный знак твоего внимания будет для меня счастьем, ибо я сознаю все значение нашей клятвы, дарующей обоим полную свободу. Мы всегда будем нежны друг с другом только по доброй воле. Как ни тесны связующие нас узы, мы всегда останемся свободны. Я стремлюсь завоевать тебя и буду тем более горд победой, что знаю, как высоко ценишь ты свою независимость. С каждым твоим словом, вздохом, поступком, мыслью я буду все больше и больше восхищаться прелестью твоего тела и твоей души. В тебе есть нечто божественное, мудрое, чарующее, что питает разум, честь, наслаждение и надежду — поэтому я люблю тебя больше жизни. О радость моя, да не покинет меня ангел любви, да будет грядущее полным той неги, что преобразила все вокруг! Стань же скорее матерью, дай мне увидеть, как ты радуешься своей животворной силе, дай мне слышать, как своим пленительным голосом ты благословляешь любовь, которая воскресила мою душу, вернула мне способность действовать и мыслить, стала моей гордостью, — любовь, которая словно омыла меня чудесной живой водой! Да, я сделаю все, что ты захочешь, я буду печься о благе родного края и осеню тебя той славой, которой стану добиваться только ради тебя».

Дорогая Луиза, вот плоды моих трудов. Так он стал писать совсем недавно, через год дело пойдет еще лучше. Это первые порывы восторга. В будущем я надеюсь поселить в его душе ровное и прочное ощущение довольства, какое рождается в счастливом союзе двух верящих друг другу и хорошо знающих друг друга супругов, научившихся придавать жизни бесконечное разнообразие и находить прелесть в самых обыденных событиях.

Думаю, счастливым женам известен этот секрет, теперь им владею и я. Мой самодовольный муж, как видишь, считает себя любимым так, словно мы с ним и не женаты. Что до меня, то пока я испытываю к нему лишь ту неизбежную привязанность, которая дает нам силу примириться с обстоятельствами. Однако Луи мил, у него очень ровный характер, он с легкостью совершает поступки, которыми большинство мужчин хвастались бы без умолку. Одним словом, если я и не люблю его, то весьма расположена окружить его заботой.

Итак, отныне мои черные волосы, мои черные глаза, опушенные ресницами, которые, по твоим словам, открываются и закрываются, как жалюзи, мой царственный облик и моя особа облечены верховной властью. Подождем лет десять, моя дорогая, и посмотрим, не будем ли мы обе жить радостно и счастливо в твоем Париже, откуда я буду время от времени увозить тебя в мой чудесный Прованс. О Луиза! Подумай о нашем общем будущем! Не совершай безумств, которыми ты грозишься. Я вышла за старообразного юношу, а ты подыщи себе какого-нибудь моложавого старца из палаты пэров. Это будет правильнее всего.

От герцога Сориа к барону де Макюмеру

Дорогой брат, не для того вы меня сделали герцогом Сориа, чтобы я поступал не так, как подобает герцогу Сориа. Я не могу быть счастлив, зная, что вы скитаетесь на чужбине, не имея возможности скрасить свою жизнь теми благами, которые можно купить за деньги. Мы с Марией не поженимся до тех пор, пока вы не примете сумму, которую вам передаст Уррака. Эти два миллиона — ваши собственные сбережения и сбережения Марии. Преклонив колена перед алтарем, мы оба молили Господа — и как пылко! — дать тебе счастье. О брат мой! Желания наши непременно исполнятся. Небо пошлет тебе любовь, которой ты алчешь и которая утешит тебя в изгнании. Мария со слезами прочла твое письмо; она восхищена тобой. Что до меня, я принял твою жертву не ради себя, а ради нашего рода. Король оправдал твои ожидания. Ах, ты с таким презрением бросил ему в лицо все, что имел, с каким швыряют мясо тиграм, и, чтобы отомстить за тебя, я рад был бы открыть ему, насколько превосходишь ты его своим величием. Себе, дорогой и любимый брат, я взял только одно — Марию, мое счастье. Поэтому я вечно пребуду перед тобою тем, чем пребудет творение перед Творцом. В моей жизни и в жизни Марии наступит день, такой же радостный, как день нашей свадьбы, — день, когда мы узнаем, что нашлась женщина, оценившая твое сердце, полюбившая тебя той любовью, какой ты заслуживаешь и о какой мечтаешь. Не забывай, что если ты жив нами, то мы живы тобой. Пиши нам в Рим, на адрес нунция, это совершенно безопасно. Французский посол в Риме наверняка согласится передавать их в государственную канцелярию монсеньеру Бембони, которого наш легат обещал предупредить. Это единственный надежный путь. Прощай, дорогой изгнанник, разоренный дотла. Ты не можешь разделить наше счастье, но ты вправе гордиться им. Да услышит Господь наши молитвы о тебе.