Жан Жироду - Лгунья

Да, сомневаться не приходилось: ее жизнь состояла из двух половин — той, что требовалось утаить от Реджинальда, и той, что не могла оскорбить их любви. Ведь не думает же Реджинальд, что у нее вовсе не было детства, первых радостей, первой влюбленности. И Нелли выудила из своей жизни привлекательной, но легкомысленной женщины все, к чему невозможно придраться, например, экскурсии в компании посторонних приличных людей — совершенно безобидный предмет для беседы, никаких подводных камней; города ее прошлого выглядели в этих рассказах светлыми, сияющими: Аннеси, где она провела в одиночестве весну; девственно-чистое озеро, ах, какое приволье, какой покой, а лебеди! а гребцы!.. Амьен, где она попала на первое причастие, и где собор тоже отражался в зеркале вод… Повсюду, где прошлое Нелли было скомпрометировано сомнительными связями, каким-то чудом вдруг возникали предметы, существа, пристрастия, имевшие отношение только к ней одной и ничем не вызывавшие подозрений. Да и дома у нее водились кое-какие картины и книги, не носившие отпечатков мужской руки — главного предмета полицейского сыска; некоторые из книг она прочла по собственному почину, а не по совету друзей, — далеко не изысканные произведения, но она любила их именно за то, что узнала сама, без посредника, и цитировала их Реджинальду, который посмеивался над ее вкусами. Реджинальд нередко спрашивал о Люлю, — значит, и здесь также следовало произвести «работы по расчистке». Люлю перестала быть дочерью уборщицы, которую порекомендовала уборщица Гастона, которую, в свою очередь, привела к Гастону кухарка некоего Эрве, связанного с Нелли весьма неясными отношениями. Тут требовались срочные меры. Когда Реджинальд уезжал из Парижа, Нелли гуляла — всякий раз новым маршрутом; однажды она дошла до Бельвиля, поболтала с жителями Бельвиля, добралась до Пре-Сен-Жерве. Отчего бы детству малышки Люлю не пройти здесь, между этим тихим предместьем и холмами, с которых виден весь город? Все тамошние памятники подсказывали ей канву иной, новой жизни, протекавшей рядом с великими людьми, такими как Ришар Ленуар или Бланки [3] Стр. 27. Луи-Огюст Бланки (1805–1881) — французский революционер и теоретик социализма. Ришар Ленуар — участник Парижской Коммуны. , с событиями типа Коммуны, расстрела коммунаров или пожара Тюильри [4] Стр. 27. Дворец Тюильри сгорел во время Парижской Коммуны в 1871 г. , надоевшего ей хуже горькой редьки во время бесчисленных посещений в обществе очередного кавалера Выставки декоративно-прикладного искусства.

Нелли готовилась не напрасно. Однажды Реджинальд заговорил. Но сказал он вовсе не то, что ей хотелось бы услышать, например: «До нас с тобой не было никого. До нас с тобой мы не существовали». Нет, он отнюдь не облегчил ей задачу. В один прекрасный день, сидя рядом с Нелли в кресле и словно забыв о том, что доселе краткие их свидания посвящались единственно любви, он принялся рассказывать ей свою жизнь. Комната тонула в полумраке. Слова Реджинальда звучали не признанием, они звучали исповедью. Но исповедью в таком ироническом тоне, с такими усмешками и подтруниванием над самим собой, какие не допускаются в исповедальнях. Он рассказал ей все о родном городе, о матери, о сестре. Нелли смущенно слушала, временами задавая вопросы о Невере, на которые прекрасно могла бы ответить сама, поскольку когда-то ездила туда на экскурсию с Гастоном. Она высоко оценила дар Реджинальда, его искренний порыв раскрыть перед нею всего себя, но как ей хотелось, чтобы он наконец замолчал! Она дрожала. Внезапный тоскливый страх оледенил ей душу. Она вдруг поняла, что исключена из круга тех счастливцев, кто может в один прекрасный день взять за руку любимого человека и поведать ему без утайки всю свою жизнь, словно чистую песнь, словно священный псалом; кто может выбрать в своей жизни любой день и, не унижаясь до лжи, свободно и смело восславить его яркими, возвышенными словами.

Именно это и делал Реджинальд: он славил, он пел. Пел, как пели, судя по легендам, аэды или жонглеры — знатоки героических эпосов [5] Стр. 28. Аэды — древнегреческие поэты. Жонглеры — средневековые бродячие поэты и музыканты. — без музыки, но сколь искренне и безыскусно! То был героический эпос Реджинальда; именно так воспринимала его Нелли в данную минуту: вот он расстается с матерью и уходит на войну, вот он открыл для себя Бриана [6] Стр. 28. Бриан Аристид (1862–1932) — французский политический деятель, лауреат Нобелевской премии мира (1926). , вот он завел пса по имени Пус, который вытащил его, тонущего, из воды. Да и штык, с которым он ходил в атаку, мог бы тоже носить имя. Его лошадь… Его ординарец… Все. Теперь он молчал. Но чувствовалось, что он мог бы точно так же завести следующую песнь или предыдущую, песнь о своей учебе в лицее, песнь о своем путешествии в Китай, песнь о Вильсоне, когда он единственный в Версале решился спросить у Вильсона, поддерживает ли его американский Сенат [7] Стр. 28. Вильсон Томас Вудро (1856–1924) — американский политический деятель, президент США (1913–1921). Во время мирной конференции 1919 г. союзники не поддержали проект мирного договора, разработанный Вильсоном, оставив от него только один пункт, и принятый пакт не был ратифицирован американским сенатом. .