Дилан Томас: Платье

На улице – в ночи – собака задрала морду и завыла. Она поспешно отвернулась от своего отражения и поплотнее задернула шторы.

Там – в ночи – искали сумасшедшего. Говорили, что у него зеленые глаза и что он женат на настоящей леди. Говорили, что он отрезал ей губы, потому что она улыбалась мужчинам. Его забрали и увезли, но он украл на кухне нож, зарезал сторожа и удрал в пустынные долины.

Он издалека увидел свет в доме и доковылял до сада. Он ощупью нашел – а не увидел – окружавшую его низкую ограду. Ржавая проволока царапала ему руки, и мокрая, жуткая трава облепляла колени. А как только он проник в сад, садовое воинство с головками цветов на плечах – все эти обретавшие плоть неудачи – кинулось ему навстречу. Он вновь разодрал пальцы в кровь, хотя прежние раны еще сочились. Человек кровавых деяний, он пробился из вражеской тьмы на ступени.

– Пусть в меня не стреляют, – произнес он шепотом. И открыл дверь.

Она сидела посреди комнаты. Ее волосы небрежно рассыпались по плечам, и три пуговицы у ворота платья были расстегнуты. Отчего так завыла собака? Испуганная ее воем, она качалась в своем кресле, размышляя о слухах, доходивших до нее. «Что стало с той женщиной?» – задавала она себе вопрос во время качания. Она не могла представить себе женщины без губ. «Что сталось с женщиной без губ?» – задавалась она вопросом.

Дверь отворилась бесшумно. Он вошел в комнату, пытаясь улыбнуться, протянул руки.

– А, ты вернулся, – сказала она.

Потом развернула кресло-качалку и увидела его. Кровь была даже под его зелеными глазами. Она прижала пальцы к губам.

– Не стрелять, – сказал он.

Но от движения руки ворот ее платья разошелся, и он, в изумлении, не сводя глаз, глядел на ее широкий белый лоб, ее испуганные глаза и рот и – затем вниз – на цветы ее платья. От движений руки платье плясало на свету. Она сидела перед ним вся усыпанная цветами.

– Сон, – сказал сумасшедший. И, опустившись на колени, положил ей на колени свою вконец замороченную голову.