Уильям Теккерей: Базар житейской суеты. Часть 2

Разсвѣтъ между тѣмъ постепенно переходилъ въ ясный день, когда Джозъ и его собесѣдники стояли у воротъ. Изъ арміи начали приходить свѣжія вѣсти, привозимыя людьми, которые сами были дѣйствующими лицами въ кровавой драмѣ. Фуры и длинныя крестьянскія телѣги, нагруженныя ранеными, заскрипѣли въ разныхъ мѣстахъ; страшные стоны слышались внутри ихъ, и болѣзненныя лица грустно выглядывали изъ-подъ соломы. Джозефъ Седли смотрѣлъ съ печальнымъ любопытствомъ на эти колесницы; стоны раненныхъ были ужасны; усталые кони съ трудомъ подвигались впередъ.

— Стой! стой! простоналъ слабый голосъ изъ-подъ соломы.

И телѣга остановилась передъ квартирой мистера Седли.

— Это Джорджъ! вскричала Амелія. Это Джорджъ, я знаю.

Она выбѣжала на балконъ съ своимъ блѣднымъ лицомъ и растрепанными волосами. Но это былъ не Джорджъ. Пришла только вѣсть о Джорджѣ и слава Богу!

Это былъ бѣдный Томъ Стоббль, выступившій изъ Брюсселя за двадцать-четыре часа передъ этимъ, съ полковымъ знаменемъ въ рукахъ, которое онъ такъ храбро защищалъ на полѣ чести и славы. Французскій уланъ ранилъ въ ногу молодого прапорщика, и онъ упалъ, продолжая держать въ рукахъ святыню Трильйоннаго полка. Послѣ сраженія, отыскалось порожнее мѣсто для бѣднаго юноши въ телѣгѣ, и его повезли назадъ, въ Брюссель.

— Мистеръ Седли! мистеръ Седли! вскричалъ слабымъ голосомъ молодой человѣкъ.

Испуганный Джой подошелъ къ телѣгѣ. Онъ не угадалъ сначала, кто его звалъ.

Юный Томъ Стоббль протянулъ свою горячую и слабую руку.

— Я долженъ остановиться здѣсь, сказалъ онъ. Осборнъ… и… и Доббинъ сказали, что здѣсь… возьмутъ меня… и, и вы дайте ямщику два наполеондора, и… и мать моя заплатитъ вамъ.

Мысли бѣднаго юноши, впродолженіе длинныхъ лихорадочныхъ часовъ, проведенныхъ въ телѣгѣ, постоянно переносились въ родной пріютъ, подъ кровлю родительскаго дома, оставленнаго имъ лишь за нѣсколько мѣсяцевъ передъ открытіемъ войны. Въ этомъ сладкомъ бреду онъ забывалъ повременамъ свою физическую боль.

Гостинница была велика, и сострадательные жильцы ея взяли всѣхъ пассажировъ крестьянской телѣги, и размѣстили ихъ по разнымъ угламъ. Молодой прапорщикъ былъ перенесенъ наверхъ, въ квартиру Осборновъ. Амелія и мистриссъ Одаудъ выбѣжали къ нему навстрѣчу, лишь-только завидѣли его съ балкона. Вообразите, если можете, чувства этихъ двухъ женщинъ, когда имъ сказали, что день кончился благополучно для ихъ мужей. Съ какимъ восторгомъ Амелія бросилась на шею своей доброй подруги, и съ какимъ жаромъ, становясь на колѣни, молилась она всемогущей силѣ, сохранившей въ этотъ день ея супруга!

Ни одинъ докторъ въ мірѣ не могъ для нашей героини, страдавшей цѣлый день истерическими припадками, предписать рецепта надежнѣе и спасительнѣе того, который былъ теперь ниспосланъ для нея сострадательною судьбою. Она и мистриссъ Одаудъ бодрствовали безпрестанно при постели раненаго юноши, терпѣвшаго жесточайшую боль. Занятая исполненіемъ этой обязанности, столько свойственной женскому сердцу, Амелія не имѣла досуга задумываться надъ своей собственной грустью, и томить себя безполезнымъ страхомъ и предчувствіями, возникавшими въ ея разгорячснной головѣ. Молодой паціентъ расказалъ свою простую и трогательную повѣть о событіяхъ этого дня, и о подвигахъ нашихъ друзей, принадлежавшихъ къ Трильйонному полку. Дѣло было жаркое. Трильйонный полкъ лишился многихъ офицеровъ и солдатъ. Подъ майоромъ убили лошадь, и всѣ думали сначала, что самъ майоръ убитъ, и начальство перейдетъ къ Доббину, но когда огонь прекратился, оказалось, что майоръ сидитъ на спинѣ своего бѣднаго Пирама, и потягиваетъ коньякъ изъ плетёной бутылки. То былъ капитанъ Осборнъ, что поразилъ наповалъ французскаго улана, который ранилъ прапорщика. Услышавъ это, Амелія сдѣлалась такъ блѣдна, что юный Стоббль, no внушенію мистриссъ Одаудъ, долженъ былъ прекратить на-время свой расказъ. И то былъ капитанъ Доббинъ, что, послѣ сраженія, несмотря на собственную рану, взялъ на руки молодого человѣка, и отнесъ его къ полковому хирургу, а оттуда въ телѣгу, которая должна была привезти его въ Брюсселъ. Капитанъ Доббинъ обѣщалъ ямщику два луидора, если онъ довезетъ телѣгу въ городъ, до гостинницы мистера Седли. Онъ велѣлъ сказать капитаншѣ Осборнъ, что сраженіе кончилось, и что мужъ ея живъ и невредимъ.

— Скажите, пожалуйста, какое у него доброе сердце, у этого Вилльяма Доббина! замѣтила мистриссъ Одаудъ. А я все сердилась, что онъ смѣялся надо мной. Какъ часто наружность бываетъ обманчива!