Андрей Седых: Звездочёты с Босфора

«Как странна ваша просьба! Стары ли вы? Молоды? Для чего умирать, когда вся жизнь еще впереди?

Если бы я лично знала вас, мне кажется, я поняла бы ваше горе и могла бы вас утешить. Я — маленькая женщина, молодая. Говорят, я красива. Два года назад я вышла замуж за человека, который заставил меня страдать. Теперь мы расстались. Я одинока, и все же не теряю надежды. Вот почему, читая ваше письмо, я плакала. Мужайтесь! Мне кажется, я смогу вас спасти и сделаю это от всего сердца. Я создана для того, чтобы понимать чужие страдания, — я сама слишком много настрадалась».

Бедная маленькая женщина из Лиможа… Она так и не получила ответа на свой призыв…

Дальше я прочитал письмо, написанное синим, химическим карандашей:

«Гражданин — кандидат в самоубийцы!

Из вашего письма я заключаю, что вы совершенно свихнувшийся человек и что жизнь вам не дорога. Такие люди могут быть полезны для дела.

Лучшее, что вы можете сейчас сделать, — это убить… (Здесь было названо имя известного политического деятеля, которого ныне нет в живых) Если нет, то подожди еще немного (корреспондент внезапно перешел на ты и на более фамильярный тон). Смерть, которой ты жаждешь, придет сама, без посредничества гнилой и подкупленной печати, и все фашисты в твоем роде получат тоже, что и ты».

Потом было письмо еще от одной дамы, которая предлагала руку, сердце и маленькую ренту. Солдат из Нанси советовал поступить в Иностранный Легион. Редактор какого-то «Международного Бюллетеня» предлагал сотрудничество в его журнале. Чтобы стать сотрудником, нужно было предварительно абонироваться на журнал, а стоило это всего 20 франков, «каковую сумму можно послать международными купонами или чеком на швейцарский банк». Редактор бюллетеня, очевидно, был твердо убежден, что подписка на его журнал и есть то доброе дело, о котором мечтал кандидат в самоубийцы, и после которого он сможет умереть со спокойной совестью и сознанием выполненного долга.

Прочел я и письмо настоящего оптимиста. Написано оно было бойким, корявым почерком, на бланке «Кафэ Дюпон»:

«Мсье, как вы можете видеть по конверту и бумаге, я сижу сейчас в угловом кафэ и пью пиво. Очень жалею, что вас нет рядом со мной. Уверяю вас, что после второго или третьего стакана, вы переменили бы образ мыслей и стали бы таким же оптимистом, как и я.

Я — холостяк и совершенно одинокий человек. Если бы у меня был дом и семья, я не стал бы, конечно, писать письма совершенно незнакомым людям и торчать целые дни у Дюпона. Но позвольте, все же, поделиться с вами некоторыми соображениями. Смерть — это, как женщина. Чем больше вы ее жаждете, тем меньше у вас шансов заполучить ее…»

И так — пять или шесть страниц. Потом я прочел письмо, написанное на листке, вырванном из ученической тетради.

«С тех пор, как я прочла ваше обращение, я нахожусь, как в лихорадке, и думаю только о вас. Я уже большая. Родители не позволили бы мне написать вам. Вот почему мне приходится писать тайком, лежа в постели. Умоляю вас — не умирайте! Это так страшно!».

Последнее письмо, которое протянул мне Иванов, было анонимное и написано на машинке.

«М. Г. — Мы с интересом прочли ваше сочинение. По-видимому, вы не вполне нормальны. Если вы действительно хотите покончить счеты с жизнью и оказать человечеству услугу, рекомендуем вам воспользоваться близостью Сены и утопиться.

Вы избавите человечество от круглого идиота и, смеем вас уверить, это очень полезное дело. Примите и пр.

Группа читателей»

Листок задрожал в руках Иванова. Потом он медленно, с натянутой улыбкой сказал:

— Это письмо написала моя жена. Ее выдала бумага, которую я сам же ей подарил…

Теперь у меня был ключ к загадке. Его дало анонимное письмо, настуканное на машинке.

Постепенно, слово за словом, я узнал историю этого неудачника. Он учился, чтобы получить диплом инженера, и за год до окончания должен был бросить школу. Служил, и завод закрылся. Поступил на службу, — и его обманули, не заплатили. Получил от кого-то деньги, — чек оказался без покрытия.

— Знаете, есть такие зыбучие пески. Человек попадает в них, и уже не имеет сил выбраться; Так вся жизнь моя сложилась из одних неудач.

…Единственный раз ему посчастливилось. Он встретил молодую, красивую женщину. Они поженились. И на следующий день после свадьбы жена оказалась врагом, — злым, циничным, беспощадным. Муж узнал, для чего ей нужен был этот брак.

Мы говорили долго, и меня поразило, что ни один из этих людей, откликнувшихся на отчаянный вопль, — по существу людей добрых и чутких, не подошел к человеку без жалких нравоучительных слов, а просто и деловито: