Оноре Бальзак: Делец

Жюстен(в сторону) . То есть деньги.

Виржини. «Хозяин и дочка в большом горе. Говорят, барыня долго не протянет, ее повезли на воды...» «Ах, вот как?»

Тереза. А у меня для всех одна песенка: «Вам нужен господин Меркаде?» «Да, мадемуазель». «Нет его!» «Как нет?» «Так вот и нет, а если вы к мадемуазель, — так она одна». И кредитор наш наутек! Бедняжка барышня. Будь она у нас покрасивее, из нее можно бы сделать... кое-что.

Жюстен. Беда в том, что иной кредитор говорит с нами так, словно мы хозяева.

Виржини. Не пойму, какая такая выгода быть кредитором? Как посмотришь — ходят они, ходят, бегают, горемычные, высуня язык, караулят барина по целым часам не шелохнувшись, слушают, что он им говорит.

Жюстен. Нет, не скажите. Ремесло неплохое! Все они богачи!

Тереза. Как же так? Ведь они дали свои денежки господину Меркаде, а он их не возвращает.

Виржини. Так это же — воровство!

Жюстен. Брать взаймы еще не значит воровать, Виржини. Это выражение грубое. Слушайте! Скажем, я залезу к вам в карман без вашего ведома — вот это будет воровство. Но если я прямо скажу: «Виржини, мне нужно пять франков; одолжите их мне». Вы их мне дадите, а я вам не возвращаю денег, я нахожусь в стесненных обстоятельствах и отдам их вам позже; вот вы и становитесь моей кредиторшей. Поняли, красавица?

Виржини. Нет. Что хотите говорите, а денежки мои вы все равно у меня отобрали. Вот мне причитается жалованье — пойду сейчас и потребую его, да кстати и по заборной книжке счет подведу. Теперь уж и лавочники не хотят товар отпускать без денег. А своих я не одолжу, держи карман шире.

Тереза. Я тут разок-другой надерзила барыне, а она будто и не слышит.

Жюстен. Давайте потребуем, чтобы нам заплатили жалованье.

Виржини. Да разве это господа? Настоящие господа на стол много тратят.

Жюстен. И к слугам своим привязаны.

Виржини. И назначают им по завещанию пенсию. Вот какие бывают настоящие господа... в отношении слуг...

Тереза. Здорово сказано, кума. Ну, а я отсюда пока уходить не собираюсь. Хочу узнать, чем все это кончится, — больно уж занятно. Барышнины письма я все читаю, милого ее подзадориваю — она, небось, выйдет за него, за Минара-то. И отец, небось, уж знает. Недаром заказали платья, чепцы, шляпки — словом, всяких нарядов и для барыни и для дочки, а купцы-то ничего в долг и не отпускают.

Виржини. Если будет свадьба, так все мы получим наградные; значит, уходить до свадьбы расчета нет.

Жюстен. Неужто вы думаете, что господин Меркаде выдаст дочку за этого счетоводишку? Хорош жених, получает-то каких-нибудь полтораста франков в месяц! (Читает газету.)

Тереза. Как бог свят выдаст. Уж так они обожают друг дружку. Барыня вечерами дома не сидит, так она и знать ничего не знает. Минар приходит, когда барышня остается одна, а как они меня в свои дела не посвятили, я норовлю войти к ним, нарочно мешаю, подслушиваю. Ну, они настоящие паиньки! Барышня-то у нас дурнушка, вот ей и хочется, чтобы ее любили ради ее самой. Сидит, фарфор расписывает, а кавалер ей в это время книжку читает, третий месяц одну и ту же. Зато барышня всегда вправе сказать: «Мамаша, господин Минар, мол, приходил вас проведать; а я его вместо вас приняла».

Виржини. Ты слышала, о чем они говорят?

Тереза. Еще бы не слышать! Барышня боится, как бы чего не вышло, и поэтому дверей не затворяет.

Виржини. Хотелось бы мне знать, о чем это говорят господа, когда ухаживают.

Тереза. Всякий вздор мелют! Все больше о возвышенном.

Жюстен. Ловко сказано!

Тереза. Я вот списала одно его письмо... может, и мне когда пригодится.

Виржини. А ну-ка прочти.

Тереза. «Ангел мой...»

Виржини. Поди ж ты — «ангел»!

Тереза. Ох, как обнимут вас да как скажут: «Ангел мой», — вот приятно!.. «Ангел мой, да, я люблю вас; но любите ли вы меня, можете ли любить такое обездоленное существо, как я? Вы полюбили бы меня, если бы знали, сколько любви таится в душе отверженного до сей поры юноши, для коего любовь — единственное его достояние. Вчера я прочел на вашем челе лучезарную надежду: я поверил в грядущее счастье; мои сомнения вы превратили в уверенность, мою слабость — в силу — словом, взоры ваши излечили меня от недуга сомнений!..»

Виржини. Прямо в голове путается, ничего и не поймешь. Да разве влюбленные так мямлят. Влюбленный без обиняков выражается. Вот, скажем, я получила письмецо от одного красавчика; должно быть, он студент из Латинского квартала. Тут таинственности никакой нет, все ясно, так что и обидеться нельзя. Я его наизусть выучила: «Очаровательница! (Это почище вашего «ангела»!) Очаровательница! Не откажите мне в свидании, заклинаю вас! Любой на моем месте написал бы, что ему нужно сказать вам тысячу разных разностей. Я же скажу лишь одно, зато скажу тысячу раз, если вы только не остановите меня на первом же разе». И подписано! «Ипполит».