Теодор Шторм - Всадник на белом коне

Здесь немаловажным представляется одно интертекстуальное обстоятельство. Надо сказать, что прогрессивная технология строительства, которую смотритель пытался внедрить на своем побережье, к его времени (а это 30-е годы XVIII века) уже давно существовала и хорошо зарекомендовала себя в соседней Голландии. Так что если Хауке и изобрел ее на основании своих детских опытов заново, то это было уже своего рода «изобретение велосипеда». Вполне возможно (этот момент в новелле не прояснен), что смотритель, не претендуя на лавры новатора, всего лишь пытался внедрить у себя на побережье передовой иноземный опыт. Но если это так и если это было известно жителям, тогда у его земляков появляется еще один повод для недовольства своим «графом плотин». Дело в том, что для психологии недостаточно цивилизованных этносов в порядке вещей противопоставлять всякому иноземному прогрессу опыт отцов и дедов. При этом предпочтение отдается местным национальным традициям. Фризы находились в XVIII веке как раз на той стадии развития, когда опыт чужого народа воспринимался еще достаточно скептически, а потому землякам Хауке было психологически легче попросту отвергнуть усилия доморощенного новатора, нежели задуматься о преимуществах нового способа строительства плотин.

Хауке Хайен — тип героя-победителя, твердо знающего свою цель, пробивающего себе дорогу через трудности и не способного довольствоваться в, жизни «вторым местом». И все же по меньшей мере один раз в жизни этот едва ли не ницшеанский герой изменил себе и не выдержал характера там, где это непременно следовало бы сделать. В перспективе именно это и станет причиной той большой катастрофы, которой закончится его прижизненная деятельность.

Под влиянием минутной слабости (автор новеллы объясняет ее недавней серьезной болезнью героя) смотритель плотин пошел на поводу у склонной к самоуспокоению толпы, у косного большинства, враждебного к его новшествам. Обнаружив во время осмотра побережья слабое место в корпусе старой плотины, Хауке, несущий по должности ответственность за безопасность сооружений, под давлением обстоятельств ограничился полумерами, не настоял на необходимости должного укрепления подмытой течением дамбы, отложив это на неопределенный срок, позволил себе расслабиться, и за эту небрежность судьба отомстила ему и всему побережью самым жестоким образом.

Пришла та самая буря — одна на сто лет, — которая сокрушает все, что выдерживало обычные штормы, и прорвала плотину в том самом слабом месте, на укрепление которого недостало настойчивости у смотрителя, уставшего бороться с недругами. В результате оказались затоплены деревни и поля, в волнах нашла смерть семья Хауке — любимая жена Эльке с дочкой. И тогда герой без колебаний карает смертью и себя, направив своего «дьявольского» белого коня в пропасть, в морскую пучину, в клокочущую водоворотами промоину злосчастной дамбы.

Однако и сама смерть не принесет герою успокоения. Бесплотный дух Хауке витает и по сей день над фризским побережьем, воплощаясь в призрачную долговязую фигуру всякий раз, когда с моря налетает ураган особой мощи, грозя бедой плотинам и укрывшимся за ними людям. И тогда всякий, встретивший в ненастье бесшумно налетающую зловещую фигуру всадника на белом коне, знает, что с третьим его появлением плотинам грозит прорыв — и как раз в том месте, в которое всадник направит на этот раз своего белого коня.

В сюжете новеллы Т. Шторма сплелись правда и вымысел, реальность и миф. Будучи северянином и верным сыном фризского народа, автор вобрал в свое творчество и представил читателю мир поверий и суеверий жителей прибрежного края, хотя вряд ли сам он все эти представления безоговорочно разделял. Здесь представлены и дикие предрассудки вроде требования, якобы на благо строящейся плотины, человеческих жертвоприношений или по меньшей мере их символических субститутов, и вера в существование русалок и морских чертей, и страх перед кознями вездесущего дьявола. Вот пример слухов, привезенных одной из служанок Хауке Хайена с базара: «Но там, на другой стороне, дело обстоит еще хуже! Не только мухи и помет — кровь падает с неба, будто дождь! А когда в воскресенье утром пастор подошел к умывальной чаше, там оказалось пять черепов величиной с горошину; все, кто пришел, это видели!».

Особую художественную значимость приобретает в повести образ белого коня, который не поддается однозначным толкованиям. Прежде всего, не совсем ясным представляется его происхождение. Если верить всему, что становится известным из разных источников об этом существе, то читатель не может не думать о лошади Хауке Хайена как о коне-оборотне, мистическими узами связанном с потусторонней силой. Самое первое из загадочных обстоятельств — упоминание невзрачного песчаного островка за протокой, прозываемого жителями «халлигом Йеверса». Как бы невзначай бросаются слова о том, что на его песчаной косе множество скелетов давно утонувших овец, а среди них — неизвестно каким образом попавший выбеленный временем остов лошади.