Теодор Шторм - Всадник на белом коне

К тому же в 1988 году исследователи обнаружили, что в том же районе, в деревне Гюттланд на Висле, жил в XIX веке человек по прозвищу, аналогичному названию новеллы — «Der Schimmelreiter», о чем Шторму, возможно, также было известно {22} .

Сходства и различия сюжетных вариантов в журнальной публикации 1838 и 1844 годов и в новелле Шторма видны невооруженным глазом. Так, в «Дорожном приключении» речь шла, как было сказано, о речных плотинах, защищавших Вислу от напора паводковых вод вблизи города Данцига, неподалеку от впадения реки в Балтийское море. Шторм же перенес действие на побережье другого моря — Северного, на другую сторону Ютландского полуострова, в местность неподалеку от Хузума. Она, как никакая другая в Германии, более всего подходила, чтобы стать художественным пространством этого мощного, трагичного, замешенного на сильных страстях и могучих характерах, но в то же время по-балладному призрачного и окрашенного в мистические тона произведения.

В настоящее время исследователи пытаются выяснить, не читал ли Т. Шторм и роман Э. Золя «Радость жизни» (1883), ибо сходство тем, интонаций и некоторые особенности стиля позволяют предположить его знакомство с этим произведением французского коллеги, немецкое издание которого находилось в библиотеке писателя.

В одном из эпизодов романа Золя описано трагическое происшествие на побережье Нормандии. Герой романа Лазар предлагает жителям рыбацкой деревушки Бонвиль защитить деревню от опустошительных для их местности приливов, построив вдоль побережья дамбу и деревянную ограду. Жители деревни, однако, отказываются от этого проекта, и в результате деревня оказывается разрушенной большим приливным наводнением.

В литературе эпохи романтизма еще с легкой руки французской писательницы Ж. де Сталь («О Германии», 1809) утвердилась идея разделения европейских литератур на два крыла — «северное» и «южное». Мрачноватой, туманной, подсознательно-интуитивной «северной» литературе противопоставляется более социально ориентированная, рациональная и динамичная, светлая и пылкая «южная». «Всадник на белом коне» в этом отношении — произведение типично «северное» (Ф. Ницше назвал бы его «дионисийским»). Оно пронизано стихией народных суеверий, мрачных предчувствий и затрагивает к тому же весьма серьезную для приморского европейского Севера тему.

Североморское побережье европейского континента находится во многих местах ниже уровня моря и потому подвержено сильному воздействию приливов и отливов. Строительство надежных плотин здесь — вопрос жизненной важности.

Ландшафт и природные условия побережья Северного моря довольно специфичны. Неким средостением между собственно морем и собственно сушей служит здесь обширная, протянувшаяся от побережья Нормандии и Голландии вплоть до Северной Фрисландии полоса мелководья — так называемые «ваттены», четыре раза в сутки обнажающиеся во времена отливов и столько же раз уходящие под воду. Приливно-отливные колебания уровня моря составляют в этой местности в безветренную погоду в среднем 3,8 м. Среди «моря ваттенов» вдоль всего побережья тут и там встречаются халлиги — не защищенные плотинами острова, бывшие когда-то, как и сами ваттены, частью материка, но отделенные, оторванные от него в историческом прошлом морской стихией, примерно один раз в столетие разражающейся в этих местах штормами небывалой силы {23} .

Ваттены — место постоянного противоборства человека с морем, литературным свидетельством которого стала публикуемая в этой книге новелла. Человек из века в век вырабатывал свою методику отвоевывания земли у моря, с которой Шторм отчасти знакомит читателей. Желая осушить определенную площадь мелководья, жители побережья начинали, как известно, с того, что забивали в морское дно параллельно к линии берега частокол в два ряда по линии будущей плотины и укладывали на место предполагаемой новой суши ряды фашин — вязанок хвороста, на которых во время приливов слой за слоем оседал донный ил. Как только ил откладывался на достаточную высоту и на нем появлялась трава, новая площадь прорезалась рядами канав для стока избыточной влаги, после чего этот новый ког ограждался со стороны моря плотиной со встроенным в нее шлюзом-водоспуском для регулирования притока и оттока поступающей воды, и новая земля становилась объектом хозяйственной деятельности человека.

В настоящее время возросшее экологическое сознание людей поставило под сомнение тот пафос борьбы с морем, который со временем отразился и в местном фольклоре («Бог создал море, а мы, голландцы, землю!») и окрасил подвиг главного героя данной новеллы. Месту, где он строил свою небывалую плотину, сейчас придан статус национального парка, и план любого строительства на побережье — даже не плотины, а всего лишь очередной ветряной мельницы — экологически чистой электростанции — должен прежде пройти тщательную экологическую экспертизу.