Теодор Шторм - Всадник на белом коне

Он зашел с девочкой в горницу, и Эльке повязала дочери большой теплый платок, спускавшийся на плечи. Вскоре девочка и отец уже шли по старой плотине на северо-запад, мимо отмели Йеверса до открытых ваттов, которые были уже почти неразличимы. Хауке то нес дочку, то вел за руку; постепенно становилось темнее, вдали все исчезло в тумане. Однако еще можно было на некотором расстоянии различить, как невидимые подводные потоки взламывают на ваттах лед, и, как когда-то в юности наблюдал Хауке Хайен, как поднимается из трещин клубящийся туман, и какие-то причудливые создания принимаются прыгать, и раскланиваться, и неожиданно расширяться до ужасающей величины. Девочка пугливо прижалась к отцу и закрыла лицо руками.

— Это морские черти, — прошептала она сквозь пальчики, — морские черти!

Хауке покачал головой.

— Да нет же, Винке! Это не русалки и не морские черти. Ничего такого и на свете нет; кто тебе про них рассказал?

Винке взглянула на него тупо и ничего не ответила. Он ласково погладил ее по щеке.

— Погляди-ка туда опять! Это всего лишь бедные голодные птицы! Видишь, как теперь вон та, большая, распростерла свои крылья. Они охотятся за рыбой, которая подплывает к трещинам, там, в тумане.

— За рыбой, — повторила Винке.

— Да, дитя; все это такие же, как и мы, живые твари. И нет ничего иного, только Всемогущий Бог повсюду!

Но маленькая Винке упорно смотрела в землю и даже дыхание затаила; казалось, дитя насмерть перепугано. Пожалуй, так оно и было; отец окинул ее внимательным взглядом, а затем наклонился и заглянул в лицо, но девочка замкнулась в себе. Он взял дочь на руки и сунул ее застывшие ручонки в свою большую, теплую шерстяную рукавицу.

— Малютка Винке, — сказал он, но та не вняла теплоте, скрытой в его словах, — я тебя согрею! Ты ведь наше дитя, наше единственное дитя! Ты ведь нас любишь!

Голос его прервался, но девочка ласково прижалась головкой к отцовской грубой щетине. Мирно возвратились они домой.

После Нового года пришли в дом и новые заботы; смотритель заболел болотной лихорадкой, да так сильно, что был уже почти на краю могилы; после того как Эльке выходила его, он восстал с одра совершенно другим человеком. Слабость тела перешла и в душу; и Эльке с тревогой смотрела, с какой легкостью он теперь всему радовался. И все же к концу марта ему вновь захотелось оседлать своего сивого и проехаться вдоль плотины; день был на исходе, и солнце, с утра ярко сиявшее, окуталось дымкой.

За зиму случилось два наводнения, но не слишком значительных. Правда, там, на другой стороне побережья, на одном из островков утонуло стадо овец и оторвало кусок прибрежной полосы; но здесь, на этой стороне и на новом коге, стихия не причинила никакого серьезного вреда. Однако в последнюю ночь бушевал шторм, и Хауке теперь хотелось собственными глазами осмотреть плотину. Смотритель уже обогнул юго-западный угол плотины и убедился, что стены тут устояли против напора волн; когда же он добрался до северного угла, туда, где новая плотина упиралась в старую, то и там стены новой остались неповрежденными; однако в месте, где течение когда-то достигало старой плотины и затем бежало вдоль нее, был разорван и смыт довольно обширный кусок дерна, а в стене плотины появилась промоина, сквозь которую виднелась теперь путаница мышиных ходов. Хауке соскочил с коня, чтобы вблизи осмотреть повреждения; мышиные ходы, почти неприметные, угрожающе уходили вглубь. Смотритель перепугался; при строительстве новой плотины следовало проявлять особую осторожность; и если тогда что-то было упущено, теперь следует это наверстать! Скот еще не выгнали на пастбище, трава еще непривычно редка, и, куда ни взглянешь, повсюду дико и пустынно. Хауке вновь сел на коня и поехал дальше по побережью; начался отлив, и потому можно было различить русло, которое течение проложило сквозь ил с северо-западной стороны к старой плотине; однако на всем протяжении своего пути он видел, что плавный профиль новой плотины отразил натиск волн. Смелые замыслы зароились в душе смотрителя; надо не только укрепить старую плотину, придав ей мягкий профиль; но прежде всего нужно отвести опасный ток воды, построив запруду или частокол, переплетенный прутьями. Хауке проехал еще раз вдоль новой плотины вплоть до ее северо-западной стороны и затем обратно, не отрывая взгляда от четко обозначенного в илистой почве русла, вновь проложенного течением. Конь рвался вперед и бил копытами, но всадник сдерживал его, желая ехать медленно, чтобы улеглось возраставшее в душе беспокойство.