Энтони Троллоп - Смотритель

Мистер Хардинг подтвердил, что был.

— Боже великий! Как неудачно! — И архидьякон воздел могучие длани жестом, который, как знали все его друзья, выражал крайнюю степень изумления и неодобрения. — Что подумает об этом сэр Абрахам? Разве вы не знали, что не принято клиенту обращаться к адвокату напрямую?

— Вот как? — невинно удивился смотритель. — Во всяком случае, я у него побывал, и сэр Абрахам не нашёл в этом ничего странного.

Архидьякон испустил вздох, который мог бы стронуть с места линейный корабль.

— Но, папа, что ты сказал сэру Абрахаму? — спросила архидьяконша.

— Я попросил его объяснить мне духовную Джона Хайрема. Он не смог истолковать её тем единственным способом, который бы меня удовлетворил, и поэтому я отказался от места смотрителя.

— Отказались от места! — повторил архидьякон скорбно и тихо, но при том вполне слышно — тем шёпотом, которому позавидовал бы Макрид и [61] и которому аплодировала бы галёрка. — Отказались! Боже великий!

И грозный служитель церкви рухнул в набитое конским волосом кресло.

— По крайней мере, я сказал сэру Абрахаму, что подам в отставку, и, разумеется, должен исполнить сказанное.

— Ничего подобного! — воскликнул архидьякон, уловив искорку надежды. — Ничто, сказанное вами своему адвокату, не накладывает на вас обязательств. Вы пришли за советом, и я убеждён, что сэр Абрахам не рекомендовал вам подобного шага.

Мистер Хардинг не мог опровергнуть последних слов.

— Я убеждён, что он вас от него отговаривал, — продолжал преподобный дознаватель.

Мистер Хардинг не мог этого отрицать.

— Я убеждён, что сэр Абрахам рекомендовал вам посоветоваться с друзьями.

И с этим утверждением мистер Хардинг вынужден был согласиться.

— Тогда ваша угроза уйти в отставку ничего не стоит, и мы возвращаемся к тому, с чего начали.

Мистер Хардинг стоял на ковре, беспокойно переступая с ноги на ногу. Он не ответил на последнюю фразу архидьякона, ибо думал главным образом, как бы улизнуть в спальню. В то, что его отставка дело окончательное решённое, сомнений у него не было. Смотритель знал свою слабость, свою привычку уступать, как знал и то, что не уступит и не пойдёт против требований совести после того, как специально приехал в Лондон объявить об уходе. Он ничуть не сомневался в своём решении, но очень сильно сомневался в способности отстоять это решение перед зятем.

— Сьюзен, ты, наверное, очень устала, — сказал он, — не хочешь ли пойти спать?

Однако Сьюзен не хотела уходить раньше мужа. Она сильно подозревала, что если уйти, папу начнут стращать. И она ничуть не утомилась; по крайней мере, таковы были её слова.

Архидьякон расхаживал взад и вперёд по комнате, движениями головы выражая, что думает о неразумии тестя.

— Почему, — проговорил он наконец, и ангелы бы залились краской стыда от укоризны в его голосе, — почему вы уехали из Барчестера так внезапно? Почему предприняли такой шаг, не известив нас, после того, что обещали во дворце?

Смотритель повесил голову и не ответил. Он не смел открыто признать, что хотел ускользнуть от зятя, а юлить и оправдываться не хотел.

— Папа устал с тобой спорить, — сказала архидьяконша.

Её муж ещё раз прошёл по комнате и вновь проговорил: «Боже великий!», на сей раз очень тихим, но по-прежнему слышным шёпотом.

— Я, наверное, пойду спать, — промолвил смотритель, беря подсвечник.

— По крайней мере, вы пообещаете не предпринимать больше никаких шагов, не посоветовавшись, — сказал архидьякон.

Мистер Хардинг не ответил, только медленно пошёл зажигать свечу.

— Разумеется, — продолжал архидьякон, — ваше заявление сэру Абрахаму ничего не значит. Ну же, смотритель, пообещайте мне не делать ничего опрометчивого. Дело, как вы видите, улажено почти без хлопот и затрат. Болда вынудили отозвать иск, и теперь всё, что от вас требуется — тихо оставаться в богадельне.

Мистер Хардинг по-прежнему не отвечал, лишь кротко глядел зятю в лицо.

Архидьякон думал, что знает тестя, но он ошибался. Он думал, будто уже убедил колеблющегося человека отказаться от своего замысла.

— Давайте же, пообещайте Сьюзен не думать больше об отставке.

Смотритель глянул на дочь, думая, возможно, что раз Элинор его поддерживает, то мнение другой дочери не так и важно.

— Папа, — сказала она, — безумием было бы отказаться от места. На что ты будешь жить?

— Бог, дающий пищу птенцам ворона, позаботится и обо мне [62], - ответил мистер Хардинг с улыбкой, как будто не желал обидеть собеседников, цитируя Писание чересчур серьезно.