Владимир Набоков - Бледный огонь

Презирая всех богов, со включением большого «Б»,
550 IPH заимствовал периферийные осколки
Мистических прозрений и предлагал советы
(Янтарные очки, против затмения жизни),
Как не впасть в панику, пока тебя превращают в духа:
Бочком, скользя, как выбрать гладкую кривую и лететь, словно на салазках,
Навстречу плотным предметам, проскальзывать сквозь них
Или давать другим сквозь вас передвигаться.
Как, задохнувшись в черноте, определить
Терру Прекрасную, ячейку яшмы, как
Сберечь рассудок в спирального типа пространствах.
560 Какие меры принимать в случае
Несуразного воплощения: что делать,
Если вдруг заметишь, что
Ты стал молодой и уязвимой жабой,
По самой середине проезжей дороги,
Или медвежонком под пылающей сосной,
Или книжным клещом в возрожденном богослове.

Время означает последовательность, а
Последовательность — переменность,
Поэтому безвременье не может не нарушить
570 Таблицы чувств. Советы мы даем,
Как быть вдовцу. Он потерял двух жен.
Он их встречает — любящих, любимых,
Ревнующих его друг к дружке. Время значит рост,
А рост не значит ничего в загробной жизни.
Лаская все такого же ребенка, жена с льняными волосами
Скорбит у незабвенного пруда, задумчивым наполненного небом,
И так же белокура, но в тени с рыжинкой в волосах, обняв колени, ноги
На каменный поставив парапет, сидит на парапете
Другая,поднимая влажный взгляд
580 К непроницаемой туманной синеве.
С чего начать? Какую раньше целовать? Какую игрушку
Ребенку дать? Этот насупленный малыш,
Он знает ли о столкновении двух встречных
Машин, убившем бурной мартовскою ночью мать и дитя?
А та вторая любовь, с подъемом голым ног,
В черной юбке балерины, зачем на ней
Сережки из шкатулки первой?
И зачем скрывает она рассерженное юное лицо?

Ибо по снам мы знаем, как трудно
590 Говорить с милыми нам усопшими. Они не замечают
Нашей боязни, брезгливости, стыда —
Пугающего чувства, что они не точно те, что были.
Ваш школьный друг, убитый на далекой войне,
Не удивлен, увидя вас у своей двери,
И, полуразвязно, полумрачно,
Указывает на лужи в подвале своего дома.

А кто научит нас, какие мысли звать на смотр
В то утро, что застанет нас шагающими к стенке
Под режиссурой сатрапова наймита,
600 Павиана в мундире?
Мы будем думать о вещах, известных нам одним, —
Империях рифм, сказочных царствах интеграла,
Прислушиваться к дальним петухами узнавать
На серой шершавой стенке редкий стенной лишайник,
И, пока нам связывают царственные руки,
Мы посмеемся над презренными, весело язвя
Ретивых кретинов,
И, шутки ради, плюнем им в глаза.

Не помочь также изгнаннику, старику,
610 Умирающему в мотеле с громким вентилятором,
Вертящимся в знойной ночи прерий,
Пока снаружи брызги разноцветного света
Доходят до его постели, как темные руки прошлого,
Дарящие самоцветы, и быстро приближается смерть.
Он задыхается и заклинает на двух языках
Туманности, ширящиеся в его легких.

Рывок, раскол — вот все, что можно предсказать.
Быть может, обретешь le grand néant; быть может,
Протянешься опять спиралью из глазка клубня.

620 Как ты заметила, когда мы проходили в последний раз
Близ института: «Право, я не вижу
Различия между этим учреждением и адом».

Мы слышали, как гоготали и фыркали сторонники кремации, покуда
Могильщиков изобличал реторту,
Как помеху при рождении духов,
Мы все избегали критиковать религии.
Знаменитый Стар-Овер Блюрассмотрел роль
Планет как пристаней для душ.
Обсуждалась судьба зверей.Китаец дискантом
630 Разглагольствовал об этикете чайных церемоний
С предками и до какого восходить колена.
Я рвал в клочья фантазии Эдгара По
И разбирал детские воспоминания о странных
Перламутровых мерцаниях за гранью, недоступной взрослым.
Среди наших слушателей были молодой священник
И старый коммунист. IPH мог, по крайней мере,
Соперничать с церковью и с партийной линией.

В позднейшие годы он захирел:
Буддизм укоренился. Медиум протащил контрабандой
640 Бледное желе и витающую мандолину.
Фра Карамазов, бормоча свое идиотское
Все позволено, пролез в иные классы;
И, во исполнение желания рыбки-зародыша в матке,
Стая фрейдистов потянулась к могиле.