Анри Мишо - Портрет А

И насчет крылатости я хочу кое-что добавить. Когда я впервые пришел в Индии в театр, я чуть не заплакал от злости и разочарования. Ощущение полнейшей провинциальности. Такое действие, как ни странно, произвел на меня хинди — язык, в котором наивные слова произносятся неспешно с деревенским простодушием, огромное количество тягучих гласных звуков, всяких «а» и «о», в которых слышится тяжелый вибрирующий рык или неспешная созерцательность и пресыщенность, то же касается «и», а уж особенно «э» — глупейшая буква! настоящее блеянье. Сплошная надутость — до тошноты, невыразительность, самодовольство, и ни малейшего чувства юмора.

Бенгальский язык более певуч, в нем есть уклоны, оттенок легкой укоризны, простодушия и нежности, сочные гласные и что-то от ладана.

У белого человека есть одно качество, которое позволяет ему двигаться вперед: непочтительность.

Непочтительному человеку держаться не за что, и он вынужден выдумывать, изобретать, развиваться.

Индусы же религиозны, они чувствуют свою связь со всем сущим.

У американцев нету почти ничего. И даже этого многовато. Белого человека ничем не остановишь.

Арабы и индусы, в том числе последние из парий, кажется, проникнуты идеей величия человека. В том числе их походка, и тога, и тюрбан, и все их одеяние. Европейцы рядом с ними представляются хрупкими, малозначительными, недолговечными.

В Индии в любой мысли присутствует магия.

Мысль должна работать, оказывать прямое воздействие на внутреннюю сущность человека или тех, кто его окружает.

Формулы западной науки не действуют напрямую. Ни одна формула сама по себе не подействует на тачку, даже если это формула рычага. Нужно, чтобы в дело включились руки.

От западной философии у людей выпадают волосы и укорачивается жизнь.

От восточной философии вырастают новые волосы, а жизнь удлиняется.

Почти все, что именуется философскими или религиозными идеями, представляет собой мантры или магические заклинания, по действию они сродни просьбе «Сезам, откройся».

В Чхандогья-упанишаде об одном тексте, который, несмотря на все комментарии, не производит впечатления чего-то сверхъестественного, говорится, {32} что если эти слова произнести над старой палкой, она зацветет, покроется листьями и пустит корни.

Надо учитывать, что все их гимны, а зачастую даже простые философские комментарии — действенны. Это не просто мысли для обдумывания — их мысли помогают приобщиться к Сущему, к Брахману.

Индусы и вообще крайне сознательны, но по этому поводу они особенно беспокоятся.

Утрата связи с Абсолютом — тот ад, куда движетесь вы, европейцы, — их ужасает.

Обратите внимание на это пугающее пророчество:

«А те, кто уходит из этого мира, не найдя Атман и свою истинную жизнь, не обретут свободы НИ В ОДНОМ МИРЕ» (Чхандогья-упанишада, VIII, 2).

Стоит это представить, как все внутри холодеет.

У большинства моих знакомых индийцев — служащих английских фирм — было свое «полезное заклинание» или даже парочка.

Индийская армия тоже по-прежнему использует в качестве боевого оружия волшебные заклинания — мантры.

Управление дыханием ради достижения волшебных результатов можно считать индийским национальным видом спорта.

Однажды на вокзале в Серампорс я попросил одного бабу, {33} который меня сопровождал, рассказать мне об этом поподробнее.

Не прошло и трех минут, как, привлеченные этой чудодейственной наукой, вокруг нас столпились человек двадцать экспериментаторов, советчиков, знатоков, демонстрировавших в подтверждение собственные носы (четырежды вдохнуть через левую ноздрю, задержать дыхание, потом шестнадцать резких выдохов через правую и т. д.), они расточали на нас крупицы своей сверхъестественной дыхательной техники.

В жизни не видел такой бурной жестикуляции (индийцы вообще обходятся без жестов).

Немало служащих «Imperial bank», [4]закончив рабочий день, все свое время посвящают мантрам, у каждого из них есть гуру, и они мечтают лишь о том, чтобы удалиться к отрогам Гималаев и погрузиться в медитацию.

Индус практичен — в глубинном смысле этого слова. В духовном плане он хочет получить отдачу. Он не придает большого значения красоте. Красота для него — посредник. Он не придает большого значения истине как таковой — для него важнее Польза. Вот поэтому индуисты-новаторы пользуются успехом в Америке и приобрели последователей в Бостоне и в Чикаго, где они соседствуют с… Пелманом. {34}