— И вот еще бутылка кальвадоса, но тоже початая.
Д. это надоело, скорее бы они с ней закончили и пропустили ее. Совсем молоденькая блондинка и неизвестно почему такая задиристая. Она была похожа на ребенка, которому не дали игрушку, и тот в отместку стал требовать все подряд, что нужно и ненужно.
— Да, а у меня еще есть, — сказала она. — Я сама хотела вам сказать, но вы же мне рта не даете раскрыть. Вот, полюбуйтесь, и эта тоже початая.
— Боюсь, что все-таки придется взыскать с вас пошлину, — сказал таможенник, — по крайней мере за несколько бутылок.
— Не имеете права.
— Прочтите инструкцию.
Перепалка затягивалась до бесконечности. Какой-то другой таможенник заглянул в портфель Д. и пропустил его.
— На лондонский успеваю? — спросил Д.
— Уже ушел. Придется дожидаться поезда семь десять.
Часы показывали без четверти шесть.
— А мой отец — владелец этой железной дороги! — яростно доказывала девица.
— Железная дорога никакого отношения к таможне не имеет.
— Его фамилия лорд Бендич.
— Если вы хотите забрать с собой ваши напитки, извольте уплатить двадцать шесть шиллингов и шесть пенсов.
Значит, она — дочь Бендича! Д. стоял у выхода, наблюдая за ней. Он думал, как бы ему не пришлось с Бендичем так же трудно, как таможеннику с его дочкой. Очень многое зависело от Бендича — если он согласится продать им уголь по сходной цене, они продержатся еще несколько лет. Если нет, война может завершиться еще до весны.
Дочь Бендича, кажется, победила, судя по гордому виду, с каким она вышла из дверей, направляясь к виднеющейся в тумане платформе. Рано стемнело, тускло светила лампочка над книжным киоском. Дальше второй платформы ничего не было видно. Этот железнодорожный узел при крупном морском порте — так называл его про себя Д. — мог быть и маленьким захолустным полустанком, мимо которого проносятся скорые поезда.
— Ах, черт, ушел! — сказала девушка.
— Будет другой, — сказал Д. — Через полтора часа.
Он чувствовал, что язык возвращается к нему с каждым произнесенным словом; он впитывал английский вместе с туманом и запахом дыма.
— Мало ли что они вам сказали! На самом деле в таком тумане поезд опаздывает на несколько часов, — сказала она.
— Мне нужно быть в городе сегодня вечером.
— А кому не нужно?
— Дальше от моря, возможно, туман не такой густой.
Но она уже не слушала, торопливо шагая по холодной платформе, и скрылась за книжным киоском. Однако очень скоро она вернулась, жуя на ходу булочку. Другую она протянула ему, будто сунула сквозь решетку камеры.
— Хотите?
— Благодарю вас.
С серьезным видом он взял булочку и принялся есть, показывая, что воздает должное английскому гостеприимству.
— Возьмем напрокат машину. Я не намерена часами дожидаться поезда в этой дурацкой дыре. Действительно, там подальше, наверное, не так туманно.
Значит, она расслышала его слова.
Она швырнула недоеденную булочку в сторону рельсов. Получилось что-то вроде фокуса — была булочка, нет булочки.
— Поедете со мной? — И, видя, что он колеблется, добавила: — Я трезва как стеклышко.
— Благодарю вас. Я об этом и не думал. Просто прикидываю, как будет быстрее.
— Быстрее всего будет со мной.
— Тогда поехали.
Внезапно на уровне их ног странным образом обрисовалось человеческое лицо — оказывается, они стояли у самого края платформы. Лицо было рассерженное.
— Леди, я ведь не в зверинце.
Она глянула вниз, ничуть не изумившись.
— А разве я это утверждала?
— Вы кинули в меня булку.
— Не городите ерунду, — сказала она нетерпеливо.
— Оскорбление действием, — сказал человек. — На вас можно подать в суд, леди. Вы кидаетесь тяжелыми предметами.
— Неправда. Это всего-навсего булочка.
На уровне их ног появились рука и колено, лицо чуть придвинулось.
— Так вот, имейте в виду...
— Булку бросила не леди, а я, — сказал Д. — Судиться можете со мной. Адрес запишите: отель «Стренд-палас», фамилия — Д.
Он взял девушку под руку — ее-то как зовут? — и повел к выходу. Тип в тумане взревел от злости, как раненый тюлень: «У-у, иностранец проклятый».
— А знаете, — сказала девушка, — зря вы за меня заступились.
— Зато вы узнали мою фамилию.
— О, а моя, если вам интересно, — Каллен. Роз Каллен. Жуткое имя, но мой папаша, понимаете ли, свихнулся на розах, он вывел — так говорят? — сорт «Маркиза Помпадур». И еще он любит фруктовые пирожные. Такие подают при дворе. А наш особняк называется Гвин-коттедж.
Читать дальше