Симон Вестдейк - Пастораль сорок третьего года

— Так и есть, ребята, у него сломалась машина. Он там уже минут десять и тоже собирался звонить. Кажется, что-то с радиатором, они чинят. Потом, у него кончается бензин, и нам не остается ничего другого, как взять канистру и идти туда задворками.

И они пошли к другому гаражу задворками дач и вилл, по лугам и рощицам. Чтобы перейти через переезд, пришлось рискнуть выйти на дорогу, но к гаражу подобрались опять с заднего двора. Навстречу им уже шел Ван Дале в бриджах и куртке с поднятым воротником, улыбающийся, с подкрашенными щеками, похожий на серьезного и слишком развитого для своих лет школьника. Правое стекло очков было забрызгано машинным маслом. Радиатор протекал, рассказывал он, но сейчас почти все в порядке. Четырем подпольщикам он представился как Арнольд, что, однако, не помешало им упорно именовать его «менеер», как и Схюлтса в первый вечер знакомства в «Золотом льве». Совсем рассвело, и они могли рассмотреть покрасневшие глаза друг друга.

— У меня хорошие новости, — сказал Ван Дале. Все пятеро внимательно наблюдали за хозяином гаража, устранявшим, засунув голову под капот тяжелой немецкой машины, последние неполадки, и за мальчиком, наполнявшим бак бензином. — Я говорю не о новостях с фронта, они теперь всегда хорошие; я имею в виду обстановку в самой Германии. Не удивлюсь, если война кончится через пару месяцев. Их промышленность выдохлась, мне рассказал один инженер, работавший там. Очень не хватает редких металлов, вольфрама и молибдена, что отражается на качестве танков и самолетов. Каждый сбитый самолет мофы оплакивают горючими слезами.

Эскенс ощупал свой револьвер.

— Смерть от упадка сил, так сказать. Мы расскажем об этом предателю, перед тем как… Кто рано встает, тому бог дает. До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до-о…

Он тихонько запел дрожащим фальцетом.

— Здесь надежно? — шепнул Схюлтс Де Моойю.

Тот кивнул, но потом показал на маленькую синюю машину, стоявшую на дороге. По сигналу Схюлтса все быстро подошли к двери в дом, чтобы скрыться там в случае необходимости. Из машины вышел мужчина в желтом плаще и что-то попросил у парнишки. Тот принес какой-то инструмент, и мужчина в плаще, взяв его, вернулся к машине. Подпольщики шепотом переговаривались между собой; подошел хозяин гаража и посоветовал побыстрее уезжать и остерегаться синей машины: мужчина в желтом плаще оказался мофом. С особой осторожностью они уселись в машину: Ван Дале за руль, Схюлтс рядом с ним, четверо остальных сзади. Хозяин гаража поднял руку, Ван Дале включил мотор, радостно закивал, быстро дал задний ход, выехал на свет нарождавшегося дня, обошел синюю машину, немного притормозил, снова рванул с места и сразу же включил вторую скорость. Схюлтс обернулся, чтобы получше рассмотреть, что делается у подозрительной машины. Мужчина в желтом плаще, поднимавший капот мотора, смотрел им вслед; он был в очках, лицо не выражало ни удивления, ни недоверия. В машине, полуобернувшись, сидела женщина в меховой шубке. Схюлтсу показалось, что он узнал в ней Мийс Эвертсе; она тоже была в очках.

— Наверное, потерял пробку от бензобака, — сострил Ван Дале, когда они были уже на переезде.

— Думаешь, гестапо?

— Скорее всего. Скажи, ты думал, куда будешь целиться: в живот или в спину? Подойди поближе и стреляй прямо в висок.

— Первым стреляет Эскенс.

— А он умеет стрелять?

— Нет.

— Боже мой, — проворчал Ван Дале, переходя на третью скорость; Де Моой стукнул его по плечу, чтобы он притормаживал: они уже приближались к гаражу с церковными окнами.

— Но он жаждет этого. Если он промахнется, сразу же выстрелю я, а уж в третий раз стрелять не придется. Оружие у меня великолепное — Хаммера…

Он взглянул на часы: двадцать восемь минут шестого. Если Пурстампер встал рано, они могут опоздать. Промелькнули ворота занятой немцами виллы, там дремал часовой. Позади него у проходной будки стояли трое немцев, один с велосипедом. Никто из четверых не обратил внимания на машину. На дороге показалась большая белая буква V, по знаку Схюлтса Ван Дале остановился; Де Моой отворил дверцу и побежал к своей бензиновой церкви, бросив на ходу: «Отправляйте его на тот свет, ребята». Сидящие в машине не проронили ни слова в ответ — не попрощались, не пошутили. Схюлтс оглянулся, и ему стало страшно. Уж очень тихо они сидели, застыв в напряженном ожидании: Эскенс с маленькими светлыми усиками был похож на злую, но испуганную кошку; покорившийся необходимости Баллегоойен сник, надвинув на глаза шляпу; Хаммер с нарисованными углем черными морщинами вырос из церковного служки в почтенного настоятеля крупного итальянского храма. Промелькнули вторые ворота усадьбы, опять часовой, маленький домишко, заросший плющом. Схюлтс подумал: «Вот заглянуть бы сейчас к ним в душу, мне кажется, что она замирает у них, как у жуликов. Но это ничего не значит; они скорее позволят разрубить себя на куски, чем признаются, что боятся. И такими они нравятся мне больше, чем если бы корчили из себя отчаянных смельчаков». Он пожалел, что не захватил с собой хлеба, чтобы подкрепиться.