Исаак Башевис-Зингер - Люблинский штукарь

— Хотите помолиться? Я принесу тфилн и талес.

— Спасибо, меня ждет подвода.

— Подвода не убежит.

Яша дал ему копейку, а, выходя и поцеловав мезузу, в сенях увидел бочку, заполненную ветхими, непригодными для употребления синагогальными книгами. Он порылся в них и одну вытащил. «Может, она по Кабале?» — предположил он. С детских лет испытывая любопытство к мистическому этому учению, он часто слышал разговоры по поводу самого предмета. Даже Эмилия спрашивала, знает ли он что-нибудь о «кабале». Яша пообещал, что в Италии они этим займутся… От ветхих книжек исходил благолепный запах, словно, пребывая в бочке, они продолжали изучать сами себя…

Вскоре Яша отыскал постоялый двор. Надо было подправить повозку, смазать ступицы, дать лошадям отдохнуть. К тому же они с Магдой собирались позавтракать и часок-другой поспать. Из-за Магды Яша объяснялся с хозяевами на польском, чтобы те сочли его поляком. Еврейка в головном платке, с красными глазами и волосками на остреньком личике, принесла черного хлеба, творога и цикорного кофе. Заприметив книжку, торчавшую из Яшиного кармана, она спросила:

— Где ты взял это, пане?

Яша вздрогнул:

— Нашел возле божницы. Она что — божественная?

— Давай ее сюда, пане. Ты же ничего в ней не разберешь. А для нас она святая.

— Я хотел только взглянуть, о чем там.

— Как? Там всё на древнееврейском.

— Мой друг, ксендз, знает древнееврейский.

— Книжка совсем рваная. Давай ее сюда, пане!..

— Оставь его в покое, — буркнул издали муж.

— Я не хочу, чтобы он ходил с еврейской книгой, — запальчиво ответила женщина.

— О чем это вы галдите? — спросил Яша. — Как христиан обманывать?

— Мы никого не обманываем, пане, ни евреев, ни христиан. Мы честно зарабатываем свой кусок хлеба.

Отворилась боковая дверь, и вошел мальчик в шапке, облепленной пухом, и в расстегнутой одежке, из-под которой свисали кисточки нательного талеса. У него было узкое личико, густые, как мотки льна, пейсы и совсем сонные глаза.

— Бабушка, дай мне баварки, [7] Баварка — горячая вода или жидкий чай с молоком и сахаром ( польск. ). — попросил он.

— Ты уже омывал руки?

— Ага.

— Сказал «Мойде ани»? [8] Мойде ани — благодарение Тебе… — начальные слова обязательной утренней молитвы ( древнеевр. ).

— Ага.

И он утер нос рукавом.

Яша ел и глядел. «Разве можно отъединиться от всего этого? — спрашивал он себя. — Оно же мое… Когда-то я был точь-в-точь как этот мальчишка». У Яши возникло странное желание быстрей заглянуть в растрепанную книжку, лежавшую в кармане. Кто знает, вдруг там говорится, как источить вино из стены и сотворить живых голубей? Отец ему об этом рассказывал. Вдруг существует такая сила?.. У него самого бывают сны и ощущения, которые разумом не объяснишь. Иногда, например, ему кажется, что и в трюках его есть что-то кабалистическое… Даже в любви Яшина сила необычайна…

В нем вдруг возникло теплое чувство к этой бабке, встававшей вместе с солнцем, жарившей, парившей, подметавшей и прислуживавшей гостям. В боковой комнатке у дверей висела жестяная коробка. Туда она опускала сбереженные грошики для раби Меира Чудотворца и для евреев, едущих умирать в землю Израиля. Будни в доме были полны субботой, праздником, ожиданием Мессии и грядущего мира. И так возясь всякий день, старуха, кивая головой, непрестанно шептала что-то бледными губами, словно знала истину, явную лишь тем, кто не бывает ослеплен мирскими соблазнами…

Каждый приезд в Варшаву бывал для Яши событием. Здесь он зарабатывал. Здесь жил его импресарио Мечислав Вольский. Здесь стояло на афишах его имя: «Первого июля начинаются представления в летнем театре „Альгамбра“. Знаменитый цирковой артист и гипнотизер Яша Мазур с новыми номерами, каковые вызовут восторг у почтеннейшей публики». На улице Фрета недалеко от Длугой у Яши была квартира. Даже Вороная и Сивая — Персть и Пыль — и те пошли резвей, когда завиднелась Варшава. Теперь их можно было не погонять. Проехав Пражский мост, повозка вкатилась в толчею домов, дворцов, омнибусов, экипажей, пролеток, магазинов, кофеен. Улицы пахли свежеиспеченным хлебом, кофеем, конским навозом, паровозными и фабричными дымами. Перед замком — резиденцией российского генерал-губернатора — играл военный оркестр. Происходила, наверно, какая-нибудь «gаlówка», [9] Торжество ( польск. ). ибо с каждого балкона свешивался российский флаг. Дамы уже ходили в соломенных шляпках с широкими полями, украшенных искусственными цветами и плодами. Молодые люди в соломенных канотье и светлых костюмах фланировали, покручивая тросточки. Сквозь галдеж и гомон долетали свистки и пыхтенье паровозов, лязг буферов. Поезда шли на Петербург, Москву, Вену, Берлин, Владивосток.