Чарльз Диккенс - Давид Копперфильд. Том I

— Мистер Дик, — обратилась к нему бабушка, — слышите, вы будете вместе со мной опекуном этого ребенка.

— С восторгом буду опекуном сына Давида, — ответил мистер Дик.

— Прекрасно, — отозвалась бабушка. — Значит, это дело решенное. Знаете, мистер Дик, о чем я думала: не дать ли ему фимилию Тротуд?

— Конечно, конечно, — согласился мистер Дик, — можно дать ему фамилию Тродвуд. Тротвуд, сын Давида.

— Вы, значит, желаете, чтобы его фамилия была двойная — Тротвуд Копперфильд? — спросила бабушка.

— Да, разумеется: Тротвуд-Копперфильд, — несколько смущенно проговорил мистер Дик.

Бабушке так понравилась эта мысль, что на всем белье, купленном для меня в этот день, она собственноручно написала несмываемыми чернилами: «Тротвуд-Копперфильд».

Так начал я новую жизнь, с новым именем, среди совершенно новой для меня обстановки.

Мы с мистером Диком вскоре стали самыми закадычными друзьями. Часто бывало, после того как он заканчивал свою дневную работу, мы с ним отправлялись пускать его большой змей. Не было дня, когда бы мистер Дик не просиживал по многу часов, усиленно работая над своими мемуарами, но от этого они, увы, ничуть не двигались вперед, ибо в них неизбежно, рано или поздно, вкрадывался Карл I. Написанное отбрасывалось в сторону, и все опять начиналось снова. Терпение и мужество, с которыми старик неутомимо все снова и снова брался за свою работу, производили на меня глубокое впечатление. Не знаю, что предполагал делать со своими мемуарами мистер Дик в том случае, если бы они были когда-нибудь закончены. Думаю, что и сам он этого не ведал. Да и зачем ему было беспокоиться об этом, раз ничего не могло быть более верного под солнцем, чем то, что его мемуары никогда не будут закончены.

Особенно трогательное впечатление производил на меня мистер Дик, когда он бывало глядел на свой бумажный змеи, высоко парящий в воздухе. Быть может, его рассказ о том, как змей, склеенный из листков его мемуаров, разносит вести о происшествиях, описанных в них, и был лишь плодом воображения, но когда старик следил глазами за своим змеем, парящим в воздухе, и чувствовал, как тот тянет у него из рук бечевку, он, несомненно, твердо верил в это. Никогда не видел я его с таким спокойным, радостным лицом, как в эти минуты. Когда же потом он сматывал бечевку, и змей, спускаясь все ниже и ниже, из лучезарного небосвода, наконец падал на землю и лежал на ней распростертый, как мертвый, — бедный мистер Дик словно просыпался от волшебного сна. Помню, с каким унылым видом поднимал старик этот змей и глядел на него так, как будто они оба с ним только что упали с облаков, и мне всем сердцем становилось жаль его.

Дружась и сближаясь все больше и больше с мистером Диком, я одновременно завоевывал и расположение его стойкого друга — моей бабушки. В течение нескольких недель она так привязалась ко мне, что мое новое имя Тротвуд стала заменять ласкательным «Трот» и как-то даже порадовала меня, сказав, что если я буду продолжать, как начал, то, пожалуй, смогу занять в ее сердце такое же место, как и моя cecтpa Бетси Тротвуд.

— Трот, — обратилась ко мне бабушка однажды вечером, когда перед нею и мистером Диком была по обыкновению поставлена доска для игры в трик-трак, — нам не надо забывать о вашем образовании.

Мысль об учении одна только и беспокоила меня, а потому я был в восторге, что бабушка наконец заговорила об этом.

— Хотели бы вы поступить в школу в Кентербери? — спросила она.

Я ответил, что очень желал бы именно в Кентербери, так как это очень близко от нее.

— Прекрасно! — воскликнула бабушка. — А хотите завтра же отправиться туда?

Зная быстроту, с какой бабушка всегда приводила в исполнение свои намерения, я нисколько не удивился внезапности такого предложения и, не задумываясь, ответил утвердительно.

— Прекрасно! — еще раз отозвалась бабушка. — Дженет! Закажите на завтра к десяти часам утра кабриолет с серым пони да уложите с вечера вещи мистера Тротвуда.

Услыхав это бабушкино приказание, я ног под собой не чувствовал от радости и гордости, но потом, заметив, какое впечатление произвело оно на мистера Дика, я устыдился своею эгоизма. Старик до того был удручен предстоящей со мной разлукой, что стал играть из рук вон плохо. Бабушка несколько раз, в виде предостережения, ударила его по пальцам и наконец, потеряв всякое терпение, закрыла ящик и объявила, что больше играть с ним не намерена. Но когда мистер Дик узнал or бабушки, что я иногда буду приезжать домой по субботам и сам он сможет время от времени навещать меня по средам, он опять воспрянул духом и торжественно обещал к моему приезду соорудить змей гораздо больше прежнего.