Томас Манн - Закон

И они положили ребенка на руки одной еврейке, и она унесла его в округу Гошен, к Иохаведе, жене Амрама из колена Леви. Она кормила сына своего Аарона, и у нее оставалось молоко; по этой причине и еще потому, что время от времени посланец царской дочери приносил тайком в ее хижину разное добро, она растила чужого ребенка в доброте сердца своего. Так Амрам и Иохаведа стали его родителями в глазах людей, а Аарон — его братом. У Амрама были волы и пашня. Иохаведа же была дочерью каменотеса. Они не знали, как им назвать бог весть откуда взявшегося мальчонку, и потому дали ему полуегипетское имя, вернее, всего лишь половину египетского имени. Ибо часто сыновья той земли звались Птах-Мошэ, [6] Птах — древнеегипетское божество, владыка подземного мира и судья мертвых, покровитель ремесл и искусств, основатель городов и храмов; культ его впервые возник в Мемфисе. Амон-Мошэ [7] Амон , или Аммон — бог солнца, которому поклонялись в Фивах. В эпоху XXI династии фиванские первосвященники Аммона захватили царскую власть и объявили Аммона верховным божеством Египта. или Ра-Мошэ, [8] Ра (или Тум) — одно из главных божеств древнеегипетской религии, олицетворение солнечного диска, культ которого распространился из города Он (Гелиополис). Во времена Среднего царства Ра начали отождествлять с Аммоном и чтить под именем Аммона-Ра. то есть сыновьями богов, чтимых в Египте. Но Амрам и Иохаведа нашли разумным опустить имя бога и назвали мальчика просто Мошэ — Моисей. Итак, он был «сыном», [9] …он был «сыном»… — имя Моше, по преданию, искаженное египетское «мессу» — сын. но чьим — неизвестно.

Он рос среди пришлого племени и изъяснялся на его языке. Предки этих колен, «голодные бедуины из Эдома» [10] Эдом , или Идумея — гористая часть Аравийской пустыни, в древности населенная племенем эдомитян, по преданию, потомков Исава, сына патриарха Исаака. (как назвал их писец фараона), однажды, во время засухи, пересекли с дозволения пограничных властей рубеж земли Египетской, и для пастбищ им была отведена округа Гошен в низовьях реки. Тот, кто подумал бы, что евреям разрешили пасти стада свои безвозмездно, плохо знаком с нравом сынов земли Египетской. Мало того, что евреи платили подать скотом, и подать нелегкую, всяк из них, не знающий немощи, был к тому же обязан нести трудовую повинность, рабскую службу на всевозможных стройках, а они никогда не прекращались в такой стране, как Египет. Особенно много стали строить с тех пор, как Рамессу, [11] Рамессу II Строитель («Рамессу» — сын Ра, конец XIV — начало XIII вв. до н. э.) — один из наиболее прославленных египетских фараонов, завоеватель южной Сирии, Палестины и государства хеттов, строитель Рамессума (храма-усыпальницы фараона) и столицы Аанахту в Танисе, а также других храмов и дворцов. второй из фараонов, носивших это имя, сел на престол в Фивах; то была его страсть и царственная услада. Он строил пышные храмы по всей стране, а в Нижнем Египте не только обновил и расширил длинный заброшенный канал, соединявший восточный рукав Нила с Горькими озерами и тем самым — Великое море с краешком Чермного, но вдобавок еще воздвиг на берегу канала два города-житницы — Питом и Раамсес. [12] Питом и Раамсес — укрепленные пограничные города в древнем Египте, служившие складами продовольствия и базами военных операций для фараонов, когда они предпринимали свои походы в Азию. Для этой-то цели и были согнаны сюда из Гошена эти иврим, потомки голодных бедуинов, чтобы они обжигали и носили кирпич, надрываясь и исходя потом под египетской палкою.

Впрочем, палка была скорее знаком отличия приставников фараона — рабов не били без надобности. К тому же их хорошо кормили: рыбы из Нила, хлеба, пива, говядины — всего было вдоволь. И тем не менее рабский труд был им мерзок, ибо в их жилах текла кровь кочевников и в памяти их хранилось предание о свободной, бродячей жизни: урочный, размеренный труд им был непривычен и оскорблял их сердца. Но для того, чтобы единодушно выразить свое недовольство и проявить согласную стойкость, различные колена этого племени были слишком слабо связаны друг с другом и слишком плохо сознавали свою общность. Много поколений отошло с тех пор, как они разбили шатры на одном из переходов меж родиной их праотцев и землей исконно египетской, и за эти долгие годы они стали племенем безобразно-зыбкой души, нетвердой веры и робкой мысли; многое они забыли, кое-что поверхностно переняли и, утратив связующий стержень, изверились в собственных чувствах — даже в гнездившейся в их сердцах ярой злобе на тех, кто принуждал их к подъяремной, рабской службе; впрочем, тут их сбивала с толку обильная пища: рыба, пиво, говядина.