Владимир Набоков - Лолита. Сценарий

Площадка для короткой остановки: с одной стороны дороги высится отвесная скала, а прямо за шоссейным ограждением — мглистая пропасть. Лолита, откинув голову и закрыв глаза, сидит с термометром во рту. КИНОАППАРАТ опасливо исследует содержимое мусорных баков (консервные банки и пустые бутылки) и останавливается на детском мокасине, оставленном на каменном парапете. Гумберт смотрит на свои наручные часы.

Гумберт. Полагаю, что уже можно взглянуть.

Он деликатно вынимает у Лолиты изо рта стеклянную палочку термометра. Она облизывает пересохшие губы; ее бьет дрожь. Гумберт высматривает уровень ртути.

Гумберт. Эти коварные американские градусники как будто нарочно устроены так, чтобы скрывать свои показания от обывателей. Ах, вот, вижу. Боже мой! Сто три [80] Это значение по Фаренгейту соответствует 39,4 градуса по Цельсию. В романе у Лолиты было 40,2. . Мы немедленно едем в больницу.

На следующей шоссейной площадке останавливается автомобиль Куильти.

Мотель «Тасиенда Грёз» в Эльфинстоне, Аризона — погожее утро.

Гумберт выходит из номера со стопкой книг и букетом жестко топорщащихся диких цветов в руках. Он направляется к своему автомобилю. С ним заговаривает хозяйка мотеля.

Хозяйка. Надеюсь, ей сегодня намного лучше.

Гумберт. Я еду сейчас к ней. Доктор сказал, что при такой инфлюэнции, как у нее, температура держится четыре дня, и действительно, вчера у нее жар начал спадать.

Хозяйка. Ей понравятся ваши цветы.

Гумберт. Я собрал их в лощине, что на той стороне вашего мотеля. Сегодня ветер пронизывает до костей. Это оттого, что мы в горах?

Хозяйка. По мне, так довольно тепло.

Гумберт. Я что-то неважно себя чувствую. Надо будет лечь в постель, когда вернусь.

Хозяйка. Погодите, я отодвину корзину с бельем, чтобы вам было легче выехать.

Залитая солнцем частная палата в эльфинстонской больнице.

Лолита со счастливым и невинным лицом лежит с журналом в опрятной и свежей постели. Ее губы свеженакрашены, ее волосы до блеска расчесаны щеткой. На ночном столике — белый телефонный аппарат, топазовый перстенек и роза в стакане, со стеблем, инкрустированным драгоценными пузырьками воздуха. Мария Лор, пухлая, миловидная и наглая молодая сиделка, состоящая в сговоре с нимфеткой, энергично складывает белое фланелевое одеяло, когда в палату входит Гумберт со своим трогательным букетом и книгами.

Гумберт. Bonjour, топ petit.

Лолита. Какие жуткие траурные цветы. Но все равно — спасибо. Только будь так мил, пожалуйста, обойдись без французского — это только раздражает людей.

Ее глаза вновь обратились к журналу.

Гумберт. Температура в норме? Это прекрасно. Кто принес тебе эту розу?

Лолита. Мария.

Мария Лор (посмотрев в окно на автомобильную площадку перед больницей). Вам нельзя оставлять машину здесь, мистер. Вам надо объехать здание с другой стороны.

Гумберт. Простите. Я спешил и к тому же не слишком хорошо себя чувствую.

Мария. Там знак висит: только для персонала.

Гумберт. Хорошо, хорошо.

Мария уходит, унося одеяло.

Лолита. Мария только старается быть полезной.

Гумберт. Мария наглая и пронырливая. Не удивлюсь, если узнаю, моя милая, что вы успели обменяться всеми своими дрянными секретами. Ее грандиозный зад, должно быть, заставляет практикантов ворочаться и вздыхать по ночам.

Лолита. Твой английский здорово продвинулся, дорогой. Скоро ты заговоришь на жаргоне малолетних преступников.

Молчание.

Гумберт. Я принес тебе несколько дивных книг. «История Танца». «Поэты-романтики» моего друга профессора Бера. «Цветы Скалистых Гор» с восхитительными иллюстрациями. И еще «Кармен» Мериме — боюсь, не лучший перевод, но обязательно прочитай, это замечательная печальная повесть.

Лолита издает неопределенно-благодарственный звук и продолжает поглощать страницы своего журнала.

Вновь вбегает Мария Лор.

Гумберт (поднимая пару солнечных очков, оставленных на комоде). О, чьи это? Не мои и не твои.

Мария (быстро переглянувшись с Лолитой). Да, это один посетитель забыл.

Гумберт. Посетитель? У тебя был посетитель, Лолита?

Мария (кладя очки в карман). Нет, у другого пациента. Я нашла их в коридоре и подумала, что они, может быть, ваши.

Уходит.

Гумберт. Est-ce que tu nе m'aimes plus, ma Carmen? Ты меня больше не любишь, моя Кармен?

Лолита. Ну вот, опять началось.

Она полистала страницы своего журнала, нашла место, где остановилась, и вновь принялась за чтение.