Синклер Льюис - Эроусмит

Ему казалось, что впервые в жизни он видит и чувствует весну. Он научился по утрам купаться в озере, хотя, когда в первый раз окунешься, обжигало нестерпимым холодом. Перед завтраком они удили рыбу, ужинали за столом в тени дубов, делали пешком концы по двадцать миль, имели любопытными соседками соек и векш; и, проработав всю ночь, выходили встретить ясную зарю, встающую над сонным озером.

Мартин чувствовал, как его насквозь пронизывает солнце, дышал полной грудью и постоянно что-то напевал вполголоса.

И однажды, вглядевшись вдаль сквозь новые, в роговой оправе, почти стариковские очки, он увидел ползущий по их лесной дороге громадный автомобиль. Из автомобиля веселая, в ловком суконном костюме, вышла Джойс.

Мартин был готов бежать через заднюю дверь лаборатории. Нехотя пошел он к ней навстречу.

— Место, в самом деле, прелестное! — сказала она и ласково его поцеловала. — Пройдемся над озером.

В тихом уголке, над рябью воды среди березовых стволов, он взволнованно обнял ее за плечи. Она говорила:

— Милый, мне так тебя недоставало! Ты был в тысяче вещей неправ, но ты прав в одном: ты должен работать без помехи, чтобы всякие глупые люди не нарушали твоего покоя. Нравится тебе мой костюм? Не правда ли, подходит к дикой природе? Ты видишь, я пришла, чтобы здесь остаться! Построю неподалеку дом; может быть, прямо тут же, за озером. Да. Будет очень мило, на том небольшом плато… если только удастся купить эту землю — верно, она принадлежит какому-нибудь противному, прижимистому фермеру. Ах, неужели ты не видишь: широкий низкий дом с огромными верандами и красными тентами.

— И с гостями? Будут приезжать?

— Да, я думаю. Изредка. А что?

Он взмолился в отчаянии:

— Джойс, я тебя люблю. Я страшно хочу тут же на месте тебя расцеловать. Но я не хочу, чтобы ты навезла сюда народ… И будет, верно, гнусная, шумная моторная лодка? Ты сделаешь из нашей лаборатории забаву. Постоялый двор. Новую сенсацию. Терри сойдет с ума! Ты прелестна, Джойс! Но тебе нужен товарищ для игр, а мне нужна работа. Боюсь, нельзя тебе тут селиться. Нет!

— И наш сын должен остаться без твоей отцовской заботы?

— Он… А заботился б я о нем, если бы я умер?.. Он славный малый! Надеюсь, он не будет богатым человеком!.. Может быть, через десять лет он придет сюда ко мне.

— И будет жить вот такою жизнью?

— Конечно… если я не разорюсь. Тогда мы будем жить не так хорошо. А сейчас у нас почти каждый день мясо!

— Так. А если твой Терри Уикет женится на горничной или на какой-нибудь глупой деревенской толстухе? По всему, что ты мне рассказывал, он питает слабость именно к таким девицам!

— Ну, тогда либо мы с ним вместе будем ее лупить, либо это окажется тем единственным, что может сломить меня.

— Мартин, не кажется тебе, что ты немного сумасшедший?

— О, совершенно сумасшедший! И как меня это радует! Впрочем, ты… Слушай, Джой! Мы сумасшедшие, но мы не слабоумные! Вчера сюда явился один «тайный врачеватель», вообразив, что здесь у нас вольная община, — Терри увел его за двадцать миль и потом, вероятно, бросил в озеро. Нет. Ерунда. Дай мне подумать. — Он почесал подбородок. — Мы, пожалуй, и не сумасшедшие. Мы фермеры.

— Мартин! Знаешь ли, бесконечно занимательно наблюдать, как ты превращаешься в фанатика и при этом всячески изворачиваешься, стараясь, чтоб тебя не считали фанатиком. Ты отступился от здравого смысла. Я — нет. Я верю в ежедневную ванну! Прощай!

— Послушай. Ей-богу…

Она ушла, разумная и торжествующая.

Пока шофер маневрировал между пней на просеке, Джойс выглянула из автомобиля, и они с минуту смотрели друг на друга сквозь слезы. Никогда не были они так откровенны и так полны сострадания друг к другу, как в этом безоружном взгляде, который им напомнил каждую шутку, каждую ласку, каждый тихий вечер, проведенный вместе. Но машина, не останавливаясь, катилась вперед, и Мартин вспомнил, что у него поставлен опыт…

В прекрасный майский вечер член Конгресса Альмус Пиккербо обедал у президента Соединенных Штатов.

— Когда кампания кончится, доктор, — сказал президент, — я надеюсь, мы вас увидим членом кабинета — первым в стране министром Здравоохранения и Евгеники!

В тот же вечер доктор Риплтон Холаберд держал речь на собрании выдающихся мыслителей, созванном Лигой Культурного Воздействия. На эстраде среди Людей Скучного Веселья восседал доктор Аарон Шолтейс, новый директор Мак-Герковского института, и доктор Ангус Дьюер, глава Клиники Дьюера и профессор хирургии в Медицинском колледже Форт-Дирборна.