Теодор Фонтане - Шах фон Вутенов

После этого разговора госпожа фон Карайон вернулась в угловую, села за письменный столик Виктуар и написала:

«Со слов господина фон Альвенслебена, я поняла, что Вы, уважаемый господин фон Шах, сегодня, в субботу вечером, покинули Берлин, решив пожить некоторое время на лоне природы в Вутенове. У меня нет причин упрекать Вас за такое решение или оспаривать Ваше право на отдых в своем поместье, но Вашим правам я вынуждена противопоставить права моей дочери. Посему разрешите мне Вам напомнить, что, согласно нашей обоюдной договоренности, на завтра было назначено оглашение. На нем я настаиваю еще и сегодня. Ежели оно не состоится до среды, я должна буду предпринять другие, вполне самостоятельные шаги. Как это ни противоречит моей натуре (не говоря уже о Виктуар, которая, разумеется, не подозревает о моем письме и постаралась бы любыми средствами удержать меня от него), но обстоятельства, увы, слишком хорошо Вам известные, не оставляют мне выбора. Итак, до среды!

Жозефина фон Карайон».

Она запечатала письмо и вручила его посыльному с указанием - на рассвете отправиться в Вутенов.

И еще ему было приказано ни в коем случае не дожидаться ответа.

Среда пришла и прошла, а от Шаха не было ни строчки, не говоря уж о требуемом извещении о помолвке. Госпожа фон Карайон, ничего другого и не ожидавшая, успела сделать соответствующие приготовления.

В четверг с самого утра перед подъездом уже стояла карета, которая должна была отвезти ее в Потсдам, в течение нескольких месяцев бывший резиденцией короля. Госпожа фон Карайон намеревалась упасть перед королем на колени, поведать о нанесенном ей оскорблении и просить его заступничества. В том, что во власти короля оказать ей заступничество и уладить всю эту горестную историю, она не усомнилась ни на минуту. Пути и возможности проникновения к его величеству были обдуманы заранее и, надо сказать, небезуспешно. Генерал-адъютант фон Кёкриц, тридцать, если не более, лет назад, еще молодым лейтенантом, а может, уже и штабс-капитаном, бывал в доме ее родителей и частенько дарил бонбоньерки всеобщей любимице - маленькой Жозефине. Теперь он был любимцем короля, пользовался огромным влиянием при дворе, и через Кёкрица, с которым у нее сохранялось доброе, хотя теперь уже поверхностное знакомство, она надеялась обеспечить себе высочайшую аудиенцию.

В полдень госпожа фон Карайон прибыла в Потсдам, остановилась в «Отшельнике», привела себя в порядок и немедленно отправилась во дворец. Но здесь от встретившегося ей на широкой лестнице камергера она, увы, узнала, что его величество снова покинул Потсдам и выехал навстречу королеве, которая, едучи из Бад-Пирмонта, собиралась остановиться в Паретце. Королевская чета рассчитывала провести там несколько дней в счастливом уединении, вдали от стеснительных условностей двора.

Да, нехорошее то было известие. Тот, кто пустился в скорбный путь, с тоскою ждет пусть даже рокового конца этого пути, и нет для него ничего жесточе оттяжки. Ему ведомо лишь одно: скорей, скорей! Короткое расстояние он еще кое-как сносит, дальше нервы уже сдают.

С тяжелым сердцем, боясь, как бы сия неудача не стала предвестьем других, вернулась госпожа фон Карайон в гостиницу. О том, чтобы еще сегодня ехать в Паретц, нечего было и думать, тем паче что вечером ей. Конечно же, не удастся испросить аудиенцию. Значит - ждать до завтра! Она велела принести себе обед, села за стол, чтобы хоть немножко передохнуть, и на первых порах решила все эти долгие, долгие часы провести в тиши своей комнаты. Но мысли, картины, возникавшие перед ее внутренним взором, и, наконец, торжественные обращения, которые она повторяла сотни раз, покуда не почувствовала, что в нужный момент не сумеет выдавить из себя ни слова,- все, вместе взятое, заставило ее принять благоразумное решение: покончив с бессмысленными терзаниями, прокатиться по городу и его окрестностям. Она позвонила лакею, и в шестом часу к подъезду гостиницы уже подкатил наемный экипаж весьма относительной элегантности, так как собственным ее лошадям, после долгого и трудного пути по песчаным дорогам, необходимо было передохнуть.

- Куда прикажете, сударыня?

- Выбор я предоставляю вам. Только, пожалуйста, никаких замков или хотя бы как можно меньше; парки, сады, луга и озера мне милее.

- Ah, je comprends [71] Понимаю (франц.). ,- изрядно коверкая французский, отвечал слуга, привыкший всех приезжающих считать французами, а быть может, и отдавая должное французскому имени госпожи фон Карайон.- Je comprends.- И велел кучеру в потертой шляпе с галунами для начала ехать в Новый сад.