Натанаэл Уэст - День саранчи

Тод, откинувшись всем телом, высвободил правую руку, протянул над девушкой и ударил кулаком старика по темени. Ударить сильно он не мог, но все же сбил с него очки и шляпу. Старик хотел уткнуться лицом в плечо девушки, но Тод поймал его за ухо и рванул. Их снова потащило. Тод не выпускал уха сколько мог, надеясь, что оно останется у него в руке. Девушке удалось протиснуться ему под руку. Кусок платья оторвался совсем, но она освободилась от притеснителя.

По толпе прошла новая судорога, и Тода увлекло к обочине тротуара. Он пробивался к фонарному столбу, но его подхватило и понесло мимо раньше, чем он успел уцепиться. Он увидел, как девушку в порванном платье поймал другой мужчина. Она закричала «помогите». Он хотел добраться до нее, но его потащило в противоположную сторону. Этот бросок тоже закончился для Тода мертвой зоной. Тут все соседи были ниже его. Тод задрал голову к небу, пытаясь набрать в смятые легкие свежего воздуха, но он был насыщен людским потом.

В этой части орды истерики не было. Напротив, большинство людей как будто наслаждалось своим положением. Перед Тодом стояла толстая женщина, а спереди к ней был притиснут мужчина. Его подбородок покоился на ее плече, и он обнимал ее за талию. Она не обращался на него никакого внимания и беседовала с соседкой.

— Не успела я оглянуться, — услышал Тод, — как все куда-то ринулись, а я — в самой середине.

— Да. Кто-то заорал: «Вон идет Гарри Купер!» — и пошло!

— Не в этом дело, — сказал низенький человек в полотняной кепке и пуловере. — Мы с вами участвует в уличных беспорядках.

— Да, — сказала третья женщина, у которой седые волосы змеились по лицу и плечам. — Извращенец напал на ребенка.

— Линчевать его надо было.

Все с жаром согласились.

— Я приехала из Сент-Луиса, — объявила толстая. — У нас по соседству тоже жил один такой извращенец. Изрезал девушку ножницами.

— С ума, наверно, сошел, — сказал мужчина в кепке. — Тоже мне развлечение!

Все засмеялись. Толстуха обратилась к обнимавшему ее мужчине.

— Эй, вы, — сказала она. — Я вам что — подушка?

Мужчина блаженно улыбнулся, но позы не изменил. Она рассмеялась, даже не пытаясь освободиться от объятий.

— Малый не промах, — сказала она.

Другая женщина засмеялась.

— Да, — сказала она, — сегодня хватай кому не лень.

Мужчина в кепке и пуловере решил, что смеются опять над его

шуткой об извращенце.

— Резать девушку ножницами! Разве это инструмент?

Он не ошибся. Они захохотали громче прежнего.

— Ты бы сделал это по-другому, а, дядя? — сказал молодой человек с почкообразной головой и вощеными усами.

Обе женщины засмеялись. Это вдохновило мужчину в кепке, и он ущипнул приятельницу толстухи. Она взвизгнула.

— Ты это брось, — сказал она добродушно.

— Меня толкнули, — объяснил он.

На улице завыла сирена «скорой помощи». Этот горестный вопль снова привел толпу в движение, и ее ровный неторопливый натиск сорвал Тода с места. Он закрыл глаза и старался уберечь ногу, в которой пульсировала боль. На этот раз, когда движение замерло, он оказался прижатым спиной к стене кинотеатра. Он не открывал глаз и стоял на здоровой ноге. Прошло, казалось, несколько часов; спрессованная масса чуть раздалась и, перемешиваясь, тронулась. Она все ускоряла ход и наконец понеслась. Тод катился в ней, пока его не ударило об опору железных перил, ограждавших подъезд к кинотеатру с улицы. От удара у него пресеклось дыхание, но он прилип к ограде. Он отчаянно цеплялся за нее, чтобы его не засосало обратно. Женщина обхватила его вокруг пояса, стараясь удержаться на месте. Она мерно всхлипывала. Тод почувствовал, что перила выскальзывают из пальцев, и со всей силы лягнул. Женщина отпустила.

Несмотря на пронизывающую боль в ноге, он был способен ясно думать о своей картине «Сожжение Лос-Анджелеса». После ссоры с Фей он работал над ней беспрестанно, чтобы забыться, и путь к ней в его сознании совершался почти автоматически.

И вот, стоя на одной ноге, отчаянно цепляясь за железные перила, он видел свой большой холст, все размашистые угольные штрихи наброска. Поверху, параллельно рамке, он нарисовал горящий город, громадный костер архитектурных стилей — от древнеегипетского до новоанглийского, колониального. Через центр, заворачивая слева направо, спускалась крутая улица, и из нее выплескивалась на передний план орда людей с бейсбольными битами и факелами. Для их лиц Тод воспользовался своими бесчисленными зарисовками людей, приехавших в Калифорнию умирать: последователей разного рода культов, как религиозных, так и экономических, созерцателей прибоя, самолетов, похорон и рекламных роликов — всех этих несчастных, которых разбудить может только обещание чудес — и разбудить лишь для бесчинства. Какое-то сверх-«Знание Силла» посулило им эти чудеса, и вот они шагают под его знаменами — объединенным национальным фронтом тронутых и чокнутых, чтобы обновить страну. Забыв о скуке, они радостно поют и пляшут в красном зареве пожара.