Н Ланская - Обрусители

- A как же наш вечер-то, Pierre? - Ведь повар уж крем приготовил! - всплеснула руками находчивая «пани», ни при каких случаях жизни не упускавшая из вида своих хозяйственных соображений.

Но Петр Иванович, чувствуя себя в эту минуту на всей высоте своего положения, только пожал плечами и велел подать чемодан.

Вечером, когда Мина Абрамовна снаряжала маленькую экспедицию в дальнею дорогу, к Петру Ивановичу собрались разные представители уездной администрации: пришел исправник, товарищ прокурора и, наконец, судебный следователь, только что приехавший из своего участка, к которому принадлежала взбунтовавшая волость.

- Слышали, господа, какова новость? - встречал гостей Петр Иванович, пожимая им руки с своею обычной торопливой манерой.

Н-да! - произнес прокурор, высокий, болезненного вида брюнет, вечно с пилюлями в кармане, - неприятный казус. Ведь это открытое возмущение, - прибавил он, кладя на окно свою темно-зеленую фуражку.

- Бунт! прямой бунт! - гудел басом старый исправник, с утра до вечера отдававший водкой, как старая, пропитанная сивухой бочка. И у когоже? - продолжал он, захохотав. - У образцового посредника Гвоздики! Извольте видеть: взбунтовались потому, что старшина не понравился, - каковы нынче мужички, а? Сегодня не понравился старшина, завтра не понравится исправник, a там, смотришь, и посредника по боку.

- По моему, тут надо искать причины глубже, - сказал следователь, молодой человек угрюмого вида в высоких, по дорожному, сапогах, которые видимо шокировали чопорного «пана маршалка».

- Вы когда из участка? - спросил Петр Иванович, косясь на сапоги.

- Третьего дня. Узнал все на дороге от станового.

- Да где же сам виновник... то бишь, посредник? Где наш Михаил Иванович? - восклицал, с лукавой усмешкой, любивший пошутить старый исправник.

- В Киев за велосипедом поехал, - с тою же угрюмой миной сказал судебный следователь, не замечая сердитого взгляда «пана маршалка».

- Та-та-та! - воскликнул опять исправник, обводя присутствующих своими добродушными, подслеповатыми глазами. Изволите видеть, какие вещи: он за велосипедом поехал, a мы тут расхлебывай кашу, которую он заварил.

Такое легкомысленное отношение к делу не нравилось Петру Ивановичу: оно словно умаляло важность того события, в котором он собирался играть роль, и «пан маршалок» дал это почувствовать.

- Послушайте, Кирилла Семенович, вам однако необходимо немедленно туда отправиться - сказал деловым хоном, озабоченно и несколько начальнически Петр Иванович. Дело серьезное и не терпит отлагательства.

- Ну, так что же? Поеду и усмирю... Когда я служил в Борисове...

- Я думаю, сначала мерами кротости, - внушительно произнес «пан маршалок», останавливая исправника взглядом.

- Нет уж, покорно благодарю! - воскликнул тот. Когда я служил в Борисове, так мне за эти меры кротости задали такого трезвона, что уж теперь слуга покорный...

- Что ж вы их расстреливать хотите? - спросил судебный следователь, смотря насмешливо из-под очков на расходившегося старика.

Но Кирилл Семенович ни на кого не обращал внимания:

- Мерами кротости? Как бы не так! На каторгу мошенников! нагайками, сквозь строй, по николаевски! - выкрикивал он, свирепо ворочая глазами и не замечая, что прокурор морщился от одного представления этих экзекуций - Нашли время, когда толковать о мерах кротости!...

- Послушайте, господа, - перебил его прокурор, - не поехать ли нам всем вместе, как вы думаете, Петр Иванович?

- Я непременно поеду! - поспешил сказать «пан маршалок», боясь, как бы не отнесли к кому другому почина его поездки.

- Непременно-с. Я только жду инструкции от Михаила Дмитриевича на посланную эстафету.

- Ехать, так ехать! Какие там еще инструкции? - И Кирилл Семенович потянулся за своею фуражкой.

- Ура! - раздалось в эту минуту за дверью и в залу вошел только что назначенный посредник Грохотов, кадет в отставке, пьяница и шут. - Слышал, слышал, знаю! - весело кричал он, здороваясь и швырнув на рояль свое кепи и хлыст. - Бесподобно! adorable! Ай да Гвоздика! ведь он их порол не на живот, a на смерть, закрепостил совсем!...

- Да откуда вы все это знаете? - спросил его холодно Петр Иванович, чрезвычайно раздосадованный разоблачениями Грохотова.

- Да уж секретничать-то теперь нечего: само наружу вылезло... Ай да Михаил Иванович! Нет Овсянский-то, Степан Петрович-то в каких дураках! ведь он мне Гвоздику-то образцом ставил: у Гвоздики, говорит, тишь да гладь да Божья благодать, ан благодати-то...