Тарас Шевченко - Автобиография. Дневник. Избранные письма и деловые бумаги

Впервые — «Зоря», Львов, 1894, № 5, с. 106.

Посылаю тебе к пасхе вместо писанки «Хату». — Изданный П. Кулишом альманах «Хата» (СПб. 1860) имел большой успех и вышел на протяжении немногих месяцев двумя изданиями. Альманах явился прообразом журнала, посвященного Украине и выходящего на русском и украинском языках, — «Основа» (1861–1862). См. о нем выше, примечание к письму № 139.

Впервые — «Основа», 1862, кн. VI, сс. 14–15.

Впервые — «Зоря», 1896, № 5, с. 87.

Мой рисунок — «Русалки». — По заказу П. А. Кочубея Шевченко должен был сделать несколько стенных панно и картин. Сюжетом одного из панно (или плафона), должно было стать народное поверье о том, как «русалки месяц ловят». Речь идет об эскизе сепией для этого панно (в настоящее время — в шевченковском музее, Киев).

Впервые — «Товариш», Львов, 1888, № 1, с. 109.

При неоднократных перепечатках письма его адресатом считались: М. С. Щепкин, М. А. Маркович и др. Всего правильнее, однако, считать адресатом Н. Я. Макарова, который в начале мая 1860 г. выехал за границу.

Передайте его А[лександру] И[вановичу] с моим благоговейным поклоном. — Речь идет об А. И. Герцене; об отношении Шевченко к Герцену см. в «Дневнике» и примечаниях к нему. Оригинал настоящей записки был передан вместе с экземпляром «Кобзаря» А. И. Герцену и хранился в его альбоме («Жит.є і слово» («Жизнь и слово»), Львов, 1897, кн. I, с. 78).

Впервые — «Основа», 1862, кн. VI, сс. 15–16.

Сам поэт в датировке письма ошибся, пометив его 22 марта. Правильная дата устанавливается по упоминанию «большого праздника», то есть годовщины освобождения из крепостной неволи: произошло это, как известно, именно 22 апреля 1838 года.

Харита превратила мой большой праздник в такие серые будни… — В письме, на которое отвечает поэт. В. Г. Шевченко писал: «О Харите не могу тебе рассказать, потому что у меня от горя много желчи разлилось. Когда я сказал ей (о намерении поэта жениться на ней. — И. А.), то она спрашивает: «Скоро ли он приедет?» Я говорю: летом или осенью. «Пускай же, говорит она, я схожу посоветуюсь с отцом и с матерью». Может быть, говорю, ты не веришь, так я выкуплю тебя, покуда он приедет. «Я, говорит, еще не собираюсь замуж: погуляю». А сестре Катерине сказала: «Если выкупят, то закрепостят на всю жизнь… не хочу, бог с ними». Вот тебе и воз и перевоз! Она думает, что мы с тобою паны, а раз пан, то заклятый враг мужику, — хоть крест целуй!.. Вот до чего крепостное право людей-братьев довело! Мне кажется, что ее следует совсем забыть. Не грусти, голубчик!..» («Основа», 1862, кн. VI, сс. 14–15.)

Михаил Матвеевич переменил квартиру. — М. М. Лазаревский, на имя которого Шевченко получал большую часть писем.

Получил ли ты вторую книжку «Народного чтения» за этот год? — В этой книжке журнала было напечатано автобиографическое письмо поэта к редактору; см. о нем выше, примечание к «Автобиографии».

Об адресате письма см. выше, в «Дневнике», запись 8 октября 1857 г. и примечание к ней.

Впервые — «Русская старина», 1884, № 5, с. 402.

Последнее дело рук моих… — то есть один из офортов своих, по всей вероятности, автопортрет «со свечкой».

Впервые — «Основа», 1862, кн. VI, сс. 17–18.

Отошли этот экземпляр «Объявления»… — Это «объявление» рассылалось вместе с петербургскими газетами летом 1860 г.

Я ему после «Кобзаря» уже дважды писал. — Письма поэта к П. Ф. Семеренко после выхода «Кобзаря» неизвестны. Причины молчания Семеренко отчасти выясняются из мартовского письма В. Г. Шевченко к поэту. «Платон Федорович, — писал он, — когда увидел «Кобзаря», то очень обрадовался, а когда посмотрел, что напечатано «коштом Платона Семеренко», то так рассердился, что даже побледнел. «Это не по-нашему, говорит, не по-нашему поступил. Зачем он написал это? Дело было просто между нами, даже моя жена не знала… зачем это мне нужно?» Я и говорю: может быть, это обозначает публичную благодарность за оказанную вами ему помощь? «В покровительстве его талант не нуждается: я дал деньги и получаю долг книжками. Я хотел, чтобы это дело осталось между нами; неужели всем нужно знать, кому я деньги даю? Почему он меня не спросил? Не по-нашему поступил, не по-нашему!..» («Основа», 1862, кн. VI, сс. 12–13). Комментируя это письмо, буржуазно-националистические шевченковеды ссылались на «скромность» Семеренко, на то, что ссуда была выдана поэту не персонально П. Ф. Семеренко, но его «фирмой», то есть совместно с К. М. Яхненко и т. д. В действительности возмущение Семеренко очень слабо прикрывало испуг его перед возможными последствиями, какие могли свалиться на него после раскрытия его связей с «политически неблагонадежным» поэтом. Этот же испуг побудил его оставить без ответа несколько писем поэта.