Малькольм Лаури - У подножия вулкана

«Ивонна Свирепая! Берегитесь, обольстительницы в набедренных повязках. Ивонна Констебл, «Неукротимая девушка», вернулась в Голливуд! Да, Ивонна вернулась с твердым намерением покорить Голливуд вторично. Но теперь ей двадцать четыре года, и та девушка превратилась в хладнокровную, пленительную женщину, ее украшают бриллианты, и белые орхидеи, и горностаи, — теперь женщина эта познала любовь и страдания, целую жизнь прожила она за эти быстротечные годы, с тех пор как покинула Голливуд. Недавно я посетил ее дом на океанском побережье, видел эту позлащенную солнцем Венеру, когда она выходила из пены морской. Мы совершили с нею чудесную прогулку, и она смотрела на водную гладь мечтательными темными глазами, а ее густые темные волосы развевали ветры Тихого океана. И так трудно было поверить, видя эту сегодняшнюю Ивонну Констебл, что предо мною кинозвезда минувших лет, замечательная наездница, но у нее и доныне потрясающая фигура, она и сейчас не имеет себе равных, полна неиссякаемых сил! Шалунья из Гонолулу, которая в двенадцать лет была воинственной и бедовой, как мальчишка, неистово любила бейсбол и слушалась только своего дорогого папочку, называя его «Мой Босс», в четырнадцать лет, еще ребенком, стала актрисой, а в пятнадцать была достойной партнершей самому Биллу Ходсону. Уже тогда она вся кипела энергией. Необычайно рослая для своих лет, она с детства приобрела ловкость и силу в борьбе с яростными волнами у гавайских берегов. Да, трудно теперь поверить, что Ивонна бросалась в пламя, не раз висела над пропастью, спускалась верхом в ущелья по головокружительной крутизне и до сих пор великолепно играет в бейсбол. Теперь Ивонна вспоминает с веселым смехом ту перепуганную, но полную решимости девчонку, которая некогда уверяла, будто хорошо умеет ездить верхом, а когда начались натурные съемки, не знала даже, с какого боку садятся на лошадь! Но уже через год она могла не моргнув глазом вскочить в седло на всем скаку. «И тогда, — вспоминает она с улыбкой, — меня вызволил из Голливуда, хоть я и не хотела этого, мой дядя Макинтайр, после смерти отца он свалился как снег на голову и увез меня в Гонолулу!» Но после того, как умер «Мой Босс», горячо любимый отец, и утрата была еще так свежа, «Неукротимой девушке», которая в восемнадцать лет становилась «Неотразимой», тяжко жилось там, без любви и ласки. «Дядя Макинтайр, — рассказывает Ивонна, — и в тропиках строжайше придерживался своих привычек. Ах, этот непременный суп с бараниной, овсяная каша, горячий чай!» Но долг свой дядя Макинтайр выполнил, он пригласил для Ивонны домашнего учителя, а потом определил ее в Гавайский университет. «И тогда, — говорит Ивонна, — быть может, потому, что слово «звезда» обрело в моем представлении некую волнующую таинственность», — тогда она начала посещать лекции по астрономии! Стремясь забыть свою боль и душевную пустоту, она заставила себя увлечься занятиями, одно время она мечтала даже стать «мадам Кюри» в астрономии! Но прошло немного времени, и она повстречала там ветреного миллионера Клиффа Райта. Он вошел в ее жизнь, когда она утратила интерес к учению, тяготилась строгой опекой дяди Макинтайра, страдала от одиночества, жаждала любви и дружеского участия. А Клифф был молод, жизнерадостен, он заканчивал университет с блеском, не сомневаясь, что получит почетный диплом. Легко представить себе, как там, на Гавайях, при лунном свете, признался он ей в любви, предложил руку и сердце, убедил бросить университет».

(«Ради бога, ни слова больше про этого Клиффа, — писал ей консул в одном из редких своих писем вскоре после их знакомства. — Он стоит у меня перед глазами, и я уже ненавижу этого мерзавца: он не видит дальше своего носа, циничен, шесть футов росту, весь костистый, и шерстистый, и напыщенный, у него вкрадчивый голос и страсть к суесловию». Надо признать, что консул был не так уж далек от истины, — бедняга Клифф! — но теперь не хочется так о нем думать и лучше не вспоминать ту самолюбивую девчонку, чья гордость страдала от его измен... «Он деловит, бездарен и ограничен, силен и умственно недоразвит, подобно многим американцам; способен в драке ударить стулом по голове, тщеславен и в свои тридцать лет глуп, как десятилетний мальчишка, ласки его омерзительны, как дизентерия...»)

«Замужество Ивонны вызвало «неблагоприятные отклики» в прессе, а после неизбежного развода всякое ее слово истолковывалось превратно, и, когда она решила ни слова больше не говорить, молчание ее было ложно понято. И не только пресса поняла ее ложно. «Дядя Макинтайр, — говорит она с горечью,— без колебаний отвернулся от меня».