Андрей Упит - Причины и следствия

И именно в этот момент господина Либесмана вызвали домой!

Вконец расстроившись, он положил трубку и бросился к столу, за которым, перебивая друг друга и размахивая руками, спорили господа Ротфинк и Приеде.

— Извините, господа, но мне надо немедленно ехать домой.

Но его никто не слушал. Господин Приеде в этот момент перегнулся через стол, пытаясь ухватить господина Ротфинка за пуговицу пиджака.

— Позвольте, позвольте… Ваши расчеты неверны. Я допускаю, что в данный момент шесть рублей на фунт, конечно, больше, чем два рубля. Но ведь мы не сворачиваем наше предприятие с сегодняшнего дня, верно? Нам необходимо считаться с кредитоспособностью покупателей. Да и кроме того, у нас есть достоверные сведения, что чехословацкий синдикат в ближайшее время понизит цены. И так как наши запасы сравнительно невелики…

Господин Ротфинк схватил господина Приеде за руку.

— Милейший господин Приеде! Будущее — пусть даже ближайшее будущее — не является для нас фундаментом. На нем мы ничего не можем строить. Будущее полно всяких неожиданностей. Можете ли вы гарантировать мне, что пошлина на ввозимый в страну сахар не будет повышена? Можете вы мне гарантировать это?

Господин Либесман стукнул кулаком по столу.

— Господа! Господа! Мне необходимо уехать…

Господин Приеде схватил со стола карандаш и вытащил из кармана записную книжку.

— Позвольте… Я сейчас…

— Лучше не пытайтесь. Вы меня не переубедите. Мне кажется, что если я имею в данном случае право голоса, если вы считаете, что я так же заинтересован…

Господин Либесман повернулся, сорвал с вешалки пальто и шляпу. И только тогда, когда он уже был в дверях, компаньоны его опомнились.

— Помилуйте, куда это вы? Что вы?

И в следующее мгновение четыре руки схватили его за пиджак, за полы пальто, за талию.

— Извините… у меня жена… вы понимаете… На полчаса…

Телефон снова зазвонил как ошалелый. Господин Либесман вырвался, бросился вниз по лестнице и вскочил на первого попавшегося извозчика. И, только доехав до угла, он спохватился и дернул извозчика за рукав.

— Сколько?

Извозчик в ответ лишь натянул вожжи.

— Сами знаете, барин.

Несмотря на все свое волнение, господин Либесман не лишился еще практической сметки.

— Нет, я хочу знать, сколько?

— Если сотню, не будет дорого?

— Что? Сотню? Останавливай, я вылезаю. Пятьдесят, больше я никогда не плачу.

Извозчик хлестнул лошадь.

— Ладно, сойдемся на семидесяти пяти.

Господин Либесман хотел было вылезти, но вовремя спохватился. За то расстояние, что проехали, все равно придется платить. А другого извозчика поблизости не видать. Трамвая возле остановки нет. Да вот и остановку проехали, и извозчик свернул на широкую, довольно пустынную улицу. Ничего — можно заплатить. Ведь это его первенец. Да если еще сын…

Дорогой он заранее вынул деньги. Чуть было не позабыл сунуть обратно в кошелек новую четвертную, а на ее место всунуть между двумя другими порванную, кое-как склеенную бумажку, которую вчера не взяли у него в кондитерской. Скомкав в кулаке деньги, господин Либесман подтолкнул извозчика в спину.

— Скорей, скорей! У меня жена умирает…

— Жена? Ага… Ничего, доедем…

Извозчик сделал вид, что подгоняет лошадь. А господину Либесману казалось, что она топчется на одном месте. Всеми своими помыслами, всем своим существом он стремился вперед к дому, который был уж ему виден. А если первенец будет сыном… Ему очень хотелось поделиться с извозчиком, рассказать ему, что у него ожидается прибавление семейства. Но вот и шляпный магазин… «Парфюмерия»… вот и меблированные комнаты… Приехали.

Господин Либесман соскочил с пролетки и бросился вверх по лестнице.

Положение оказалось серьезным. Клара каталась по кровати и громко стонала. Господин Либесман совсем растерялся. Позвонил доктору Барону. Того не оказалось дома. Доктора Скуйи тоже. Больше он не стал звонить. Написал несколько слов на визитной карточке и погнал Анну к доктору Сливовицу. А сам бегал вокруг Клары, не зная, что делать.

Телефон звонил не переставая. Ну, конечно, — Ротфинк и Приеде. Трубка дрожала у него в руках. Голос охрип. А тут у Клары началась очередная схватка, она завопила на весь дом, и ни слова нельзя было разобрать.

— Алло… Господин Ротфинк! Прошу меня извинить… Сегодня не могу. У моей жены, вы знаете… Опять! О господи боже…

Господин Либесман бросил трубку и зажал уши, чтобы не слышать больше стонов Клары и непрерывных телефонных звонков.