Габриэле д'Аннунцио - Леда без лебедя

А Лазарь, словно бы забывшись, потянулся за той блистательной тщетою и низвергся в великую пропасть.

Десять дев, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху.

Шли они по садам благоуханным, поначалу в молчании, одна за другою, зорко следя за огоньками, что дрожали в фитилях светильников чеканного золота, уподобленных горлицам; и складки легких одеяний их, колышемых шагами, напоминали взмахи многих весел, рассекающих море благовоний, переливавшихся из-за ограды на дорогу, как вино переливается из кубков на столы.

Пять дев шли впереди, ибо поступь их была проворнее: Махалафа, Иезавель, Фамар, Азува, Иедида. Они несли в руках лишь зажженные светильники; и только Иезавель, у коей волосы на голове были как пурпур, несла с собою еще псалтирь десятиструнную.

Остальные же пять поотстали, ибо клонились набок под тяжестью кувшинов, что держала каждая в руке своей, в то время как другой рукою поддерживала ярко горящий светильник; наполнили они кувшины чистейшим оливковым маслом, дабы не угасло неверное пламя. И имена этих мудрых дев были: Гомер, Ходеша, Орфа, Афара, Иеруша. Опасаясь не догнать подруг, их опередивших, воззвали они к ним. А те, смеясь, оглянулись; звонкий смех их разнесся в воздухе, подобно весеннему дождю, сотрясающему серебристыми струями молодую листву.

Сказала Гомер подругам, внезапно ощутив в сердце девственном укор веселости той:

— Вольно же нам тащить с собою эти тяжелые кувшины! Не лучше ль было пойти на пир без такой обузы? Видите, как отстали мы от них? Они первыми явятся пред женихом, когда прибудет он со свитою, и лучшие места отведут им за столом.

Сказала Иеруша:

— В конце те окажутся достойнее, чьи светильники дольше будут гореть. А как погаснут наши светильники, нечем нам будет их заправить и поддержать в них огонь до глубокой ночи.

Сказала Орфа, глядя в просвет меж крыльев золотой горлицы, что сверкал не хуже хризолита:

— Оливковое масло прогорает быстро, а ночь еще не наступила.

Но неразумные девы всё смеялись, и по временам примешивался к смеху звон псалтири, чьи струны, задетые случайно, играючи, как бы воспевали гармонию и грацию желанного девства, коему сумрак был божественным покровом.

Сказала Иезавель, у которой волосы были как пурпур:

— Слышите голос Афары? Слышите голос Ходеши? К нам они взывают, чтобы мы обождали их.

Сказала Фамар, чьи губы подобны были виноградинам, напитавшимся жаром солнечных лучей:

— Постоим тут под деревьями. Может, и гранатовые яблоки уже поспели. Видите — отягощены ветви, как никогда.

Сказала Махалафа, благоухающая миррою, повесив на ветку свой светильник:

— Вот одно смеется, показывает свои гранатовые зубы.

И от светильника озарился в листве царский плод, коим украшают храмы; и впрямь сквозь трещину ранней зрелости проглядывал частокол темно-красных кораллов.

Иезавель, Иедида, Фамар и Азува также повесили на ветви светильники и принялись собирать плоды. Обнаженные их руки, жадные и проворные, сквозь светящуюся листву казались крылами, что трепещут возле свитых гнезд.

Но когда от жадности насбирали они уже сверх меры, сказала Иедида:

— А в чем же понесем мы этакую гору?

И ответила ей Фамар, ссыпая плоды в подол своего платья узорчатой работы:

— Я в подоле понесу, а ты возьми мой светильник.

И наполнила подол до краев. А Иедида взяла два светильника.

Нагнали их мудрые девы и, запыхавшись, сказали:

— Для чего награбили вы столько плодов? Не боитесь разве, что сердитый сторож вас здесь настигнет?

Добытчицы в ответ лишь рассмеялись, направляясь к кипарисовой роще. И шла впереди Фамар без светильника, неся в подоле спелые плоды, глядя на первые звезды, что зажигались тут и там в небесных кущах.

А как дошли они до кипарисовой рощи, то остановились все и взглянули в ту сторону, откуда должен был прибыть жених со свитой певцов. Но ничья тень не появлялась с той стороны, но ни звука оттуда не слышалось. Тогда взглянули они сквозь стволы древних кипарисов, как в просвет меж колонн, и увидели за рощею дом, белеющий, как снежный холм, с дверями из кедра на золотых петлях; и двери те вели в летнюю трапезную, где приближался брачный пир.

Сказала Гомер, поставив у подножия кипариса свой кувшин с маслом:

— Замедлил что-то жених. Надобно подождать.