Оскар Уайльд - Стихотворения. Портрет Дориана Грея. Тюремная исповедь; Стихотворения. Рассказы

Стр. 299. …«сладостным, как лира Аполлона»… — Из поэмы-маски Джона Мильтона «Комус» (1634).

«Жизнь Иисуса» (1863) французского писателя-историка Эрнеста Ренана была, после «Жизни Иисуса» (1835) немецкого историка Давида Штрауса, попыткой не мистического, но рационального, исторического или психологического, истолкования мифа о Христе. Выражая мнение немалого числа своих современников, Уайльд говорил: «Девятнадцатый век является поворотным пунктом в истории благодаря трудам двоих людей, Дарвина и Ренана, из которых один — критик книги природы, а другой критик божественных книг». Очеловеченный, бытовой психологизм, с каким у Ренана обрисован Христос, оказал заметное воздействие на литературу, так или иначе соприкасавшуюся с этой темой. Евангелие от Фомы — По евангельской легенде, апостол Фома не верил в воскресение Христа, пока «не вложил персты в раны от гвоздей» (Евангелие от Иоанна, гл. 20, стих 25); был прозван «неверующим».

Стр. 300. Самостоятельный поступок — вот что реже всего встречается в человеке… — Из лекций американского мыслителя Ральфа Уолдо Эмерсона (1803–1882), который оказал значительное воздействие и на Уайльда и на Киплинга. Он привлекал их утверждением высокой духовности, верой в силу индивидуума. Одним из краеугольных камней в основе мировоззрения Уайльда и Киплинга был очерк Эмерсона «Об уверенности в своих силах» (1844). См.: Соч. Эмерсона, т. 1. Изд. «Нового журнала иностранной литературы». СПб., 1902.

О Боже, дай мне сил глядеть без омерзенья на сердца моего и плоти наготу (фр.).

Стр. 301. О боже! Дай мне сил глядеть без омерзенья на сердца моего и плоти наготу. — Шарль Бодлер . Путешествие на Киферу, пер. И. Лихачева.

Стр. 302. …он был презрен и умален… — Из библейской книги пророка Исайи, гл. 53, стих 3.

Стр. 303. …сон какого-то поэта, подобного Вергилию… — Сон, описанный Вергилием в четвертой эклоге.

«Столько был обезображен паче всякого человека… — из библейской книги пророка Исайи, гл. 52, стих 14.

…истина в Искусстве, как я уже говорил… — Уайльд формулирует идею, общую для того направления в искусстве, литературе и критике, которое было возглавлено так называемым «Прерафаэлитским братством». На страницах своего периодического органа «Герма. Мысли о природе в поэзии, литературе и искусстве» (1850) они объявили упадочным все послерафаэлевское искусство. Полемически их позиция была направлена против буржуазии, выдвинувшейся в эпоху Возрождения.

…отзвук сострадания в русских романах… — В трактате «Душа человека при социализме» Уайльд писал: «Некоторые русские художники проявили себя в искусстве творчеством средневекового характера, потому что доминирующая нота в нем — совершенствование человека путем страданий» ( Оскар Уайльд . Полн. собр. соч., т. II. СПб., 1912, с. 339). Еще в 1881 г. молодой Уайльд написал пьесу, действие которой происходит в России: «Вера, или Нигилисты». В пьесе участвуют царь Иван, генерал Котемкин, дочь трактирщика Вера Сабурова, «вождь нигилистов» Чернавич и др. При всей незрелости и надуманности этой драмы, по некоторым деталям видно, что многое Уайльд узнал о России из первых рук, от русских, живших за границей. В одном из критических образов, которым Уайльд был занят как штатный рецензент, он дал характеристику Тургеневу, Толстому и Достоевскому (1887). В числе первых на Западе Уайльд высоко оценил русских писателей. В Достоевском он находил много себе родственного. «И на каторге Уайльд вспоминал Достоевского, ему было отрадно вспоминать русского художника и его «религию страдания» (Н. Я. Абрамович. Религия красоты и страдания. О. Уайльд и Достоевский. СПб., «Посев», 1909, с. 9). На это в исповеди Уайльда прямых указаний нет, однако с рассуждениями из исповеди перекликается его отзыв об «Униженных и оскорбленных»: «Достоевский знал жизнь в ее наиболее действительных формах; бедность и страдание, боль и унижение, тюрьма, ссылка и любовь, все это открылось ему… Эта нота личного чувства, эта резкая реальность действительного опыта, без сомнения, придает его книге особую трепетность и ужасную страстность, но не делает ее эгоистической; мы видим вещи со всех точек зрения, и мы чувствуем, что не только произведение наполнено реальностью, но и сама реальность становится идеальной, творческой. Беспощадный, хотя вместе с тем по методу своему художник, он, как человек, полон человеческого сострадания ко всем: и к тем, кто вершит зло, и к тем, кто страдает от него» (опубликовано в газете «Пэлл-Мэлл», май 1887).