Эптон Синклер - Король-Уголь

— Пошли! Пошли отсюда!

— Но, Мэри, мы обязаны что-то сделать!

— Говорю вам, что ничего вы не можете сделать! Или вы совсем уже не соображаете? Я не пущу вас под пули! Пошли!

И то уговорами, то силой она увлекла его прочь.

Хал пытался поразмыслить. Правда ли, что рабочим и этой шахте угрожает реальная опасность? Неужели возможно, чтобы администрация с таким хладнокровием пошла на столь серьезный риск? Да еще в такой момент, когда у нее перед глазами весь ужас сегодняшней катастрофы? Нет, он не может этому поверить! А тут еще Мэри, шедшая с ним рядом, начала успокаивать его: ничего там не случится — это Алек Стоун своими жестокими словами довел ее до безумия.

— Помните, как-то раз прекратилась подача воздуха, и вы сами помогали поднять мулов на-гора? Тогда же вам это не показалось страшным — так и теперь. Всех вовремя выведут!

Она скрывала свои подлинные чувства, желая уберечь его от опасности, и Хал послушно шел за ней, не переставая думать, что бы можно было сделать. Из головы не выходили его друзья из шахты № 2, его лучшие друзья: Джек Дэйвид, Тим Рэфферти, Вресмак, Андрокулос, Кловоский. Как там они в этом глубоком темном подземелье терпят все эти муки? Им, наверно, дурно, многие падают обморок, но зато уж мулов спасут! Хал то и дело останавливался, но Мэри тащила его дальше, приговаривая:

— Ничего вы не можете сделать! Ничего!

И он снова погружался в размышления: «Что же все-таки делать?» Несколько часов тому назад он куражился изо всех сил перед начальником охраны, и за это ему пригрозили пистолетом. А сейчас, если он попадется Коттону на глаза, его в два счета вышвырнут отсюда вон, только и всего!

Так они дошли до дома Мэри. Рядом жила словачка, миссис Замбони, о которой Мэри рассказывала ему смешные истории. В течение шестнадцати лет миссис Замбони каждый год рожала по ребенку, из которых одиннадцать выжили. Ее муж тоже попал в эту катастрофу; сейчас она металась с безумным видом по улицам и почти весь ее выводок следовал за ней по пятам. Время от временя она начинала выть, как раненое животное, и ребятишки вторили матери на разные голоса. Хал остановился, прислушиваясь к этим звукам, а Мэри, заткнув уши, бросилась в комнату. Хал последовал за ней и увидел, что она упала на стул и истерически зарыдала. Тут только он понял, чем была для Мэри эта ужасная катастрофа. Достаточно тяжко это было и для него, но ведь он мужчина, ему надлежит быть более стойким перед лицом бедствий. Мужчины гибнут и на работе, и на войне, другие мужчины видят это, и у них вырабатывается известный иммунитет. Но женщины, ведь они — матери! Женщины в муках рожали этих мужчин, кормили их своим молоком, растили с неиссякаемым терпением — им никогда не привыкнуть к таким страшным зрелищам! И, наконец, женская доля тяжелее мужской. Мужчина погибает — и дело с концом. А у женщины впереди жизнь с тяжким грузом воспоминаний, ей предстоит в горьком одиночестве вести отчаянную борьбу за кусок хлеба. Она обречена на то, чтоб видеть страдания своих детей, постепенно гибнущих от лишений.

Жалость Хала ко всем страдающим женщинам внезапно сосредоточилась на этой девушке, рядом с ним. Добрая душа! Сейчас у нее мет мужа-шахтера, но когда-нибудь он будет, и она заранее переживает муки неотвратимого будущего. Он смотрел, как она сидит на стуле, сжавшись в комочек, и вытирает слезы подолом ситцевого платья. Она была неизъяснимо трогательна, как ребенок, которому причинили боль. Среди рыданий у нее вырывались отдельные фразы, словно мысли вслух:

— Несчастные женщины, несчастные… несчастные. А какое лицо было у миссис Йоноч! Она бы бросилась туда вниз, в шахту, если б ее не оттащили!

— Не мучьте себя так, Мэри! — взмолился Хал, будто веря, что слова его могут подействовать.

— Оставьте меня в покое! — прикрикнула она. — Дайте мне выплакаться!

И Хал, не привыкший к женским истерикам, стоял, не зная, что ему делать.

— Здесь столько горя, что представить себе невозможно! Куда ни глянешь, всюду женщины, и у всех глаза, вспухшие от слез, и ни одна не знает, увидит ли она опять своего мужа! Или своего сына, который, может быть, сейчас умирает, а она не в силах ему помочь!

— И вы не в силах, Мэри, — снова взмолился Хал, — убиваетесь только зря!

— Зачем вы мне это говорите? — вскричала она. — А сами вы не лезли только что под пулю Джеффа Коттона из жалости к миссис Дэйвид? Нет, никто этого не может вынести!

Он не нашелся, что ответить, только пододвинул стул и молча сел с ней рядом. Через некоторое время она начала успокаиваться, вытерла слезы и долго сидела, тупо уставившись через открытую дверь на грязную узкую улицу.