Цирил Космач - Баллада о трубе и облаке

— Ерней! — окликнула его жена.

Темникар вздрогнул и оглянулся.

— Опять может схватить! — озабоченно напомнила жена и подняла передник, чтоб утереть свои старые слезящиеся глаза.

— Что может схватить? — проворчал Темникар.

— Как что? Желудок.

— Ничего не будет!

— Что ты говоришь? — Женщина повысила голос.

— Говорю, ничего не будет! — повторил Темникар с какой-то странной ласковой улыбкой. Но тотчас помрачнел, рассердившись на себя. Ему показалось, что он слишком много сказал, что без всякой нужды тревожит жену, и в то же время почувствовал, что ведет себя не так, как хотелось бы. Поэтому он поспешно и сурово добавил: — Во всяком случае, сегодня не будет!

— Ох, какого молодца ты из себя строишь! — усмехнулась жена. — Не забывай, что тебе семьдесят лет!

— Не забуду! — отрезал Темникар и решительно шагнул через порог.

— Эй! — раздался резкий женский голос.

Петер Майцен мгновенно пришел в себя и, оглянувшись на хозяина, невольно спросил:

— Что случилось?

— Старуха меня зовет, — ответил тот. — Жена. Злится…

— Ага, жена… — забормотал Петер Майцен, недовольный тем, что не сумел скрыть свой испуг.

— Хм, такое дело. Голос у нее пронзительный.

— Пронзительный… — «Как у Темникарицы», — подумал Петер Майцен, снова возвращаясь в Темник.

— Хм… Она ведь хозяйка.

— Ага, хозяйка…

— Хм, такое дело… Мужик, что в дом женится, всегда батраком остается.

— Ага, батраком…

— Эй! — еще громче донеслось со двора.

Петер Майцен видел, как хозяин высунул руку в окно и помахал. Слышал, как он что-то крикнул, но это его не занимало, потому что в ту минуту он был целиком поглощен созерцанием длинной и тонкой руки, которая, словно обгорелый узловатый сук, медленно поднималась и опускалась в белом солнечном свете.

«Довольно живописный мужик, — подумал он. — Надо его запомнить!»

Крестьянин убрал руку и почесал подбородок.

— Хм, такое дело! — вздохнул он. — Косу надо отбить.

— Ага, косу… — бормотал Петер Майцен, наклоняясь над чемоданом, чтоб вынуть из него карандаши, чернила и прочую мелочь.

— Хм… Отаву пойду косить.

— Ага, отаву… — отсутствующе повторил Петер Майцен и вдруг с удивлением огляделся по сторонам. — Отаву?.. Теперь?.. Ведь… — Он хотел сказать: «Ведь зима все-таки!», но вовремя сообразил, где находится, и не произнес слов, уже готовых сорваться с языка. И это так по-детски его развеселило, что он засмеялся и самому себе покачал головой.

— А куда косить пойдете?

— В Тихий дол.

— Хорошее название.

— Хм, такое дело. Правда, для отавы чуть рановато, ну да в Тихом доле хорошая земля и воды довольно, трава быстро растет.

— Да, да, да! — кивал Петер Майцен и улыбался про себя. «Ох и дурень же я!.. Хотя что тут такого? Здесь лета, но я-то сейчас в Темнике. А там зима. И снег, Всю ночь шел снег. По колено навалило… Неудивительно, что Темникарица никак не может понять, зачем понадобилось Темникару в лес…»

— Ерней! — окликнула мужа Темникарица.

Темникар был уже возле хлева. Он не оглянулся, но на душе у него было тяжело.

«Кричит, словно чует что-то, — подумал он. — Так, наверно, и есть. Если я утром почувствовал, то она сейчас тоже может…»

— Ерней!

Он оглянулся. Женщина стояла на пороге — темная фигура в раме темных дверей. Ему стало жаль ее.

«Неплохая жена была!.. Сама, бедняга, страдает от своего характера. Сердце у нее в толстой кожуре, как у грецкого ореха и каштана, вместе взятых: твердая скорлупа, толстая кожица, да еще колючки в придачу… А неплохая была жена!.. Тилчка умерла с ребенком под сердцем. Эта принесла двоих. Правда, оба на меня не похожи. Оба в нее. Дочь ладно, пускай, баба ведь. О парне речь. Изнежен он, на мое горе. А она в чем виновата? Ни в чем… И любила меня. Я ее тоже по-своему люблю, хотя совсем иначе, чем Тилчку… Завтра или послезавтра, когда меня найдут в Робах, будет, бедняга, руки ломать да причитать…»

— Ерней! — с ужасом и гневом закричала женщина.

Он медленно подошел к ней.

— Слушай, Марьяна, — произнес он, и голос его звучал непривычно проникновенно. — Зачем нам всегда ругаться?.. И почему всегда должно быть по-твоему?.. Почему хотя бы сегодня… ну хотя бы сегодня, в сочельник… когда у людей хорошее настроение, как говорится… почему и у нас, хотя бы сегодня, не быть хорошему настроению?.. А, Марьяна?..

— Ерней, что с тобой? — ответила женщина и сложила руки под передником.