Цирил Космач - Баллада о трубе и облаке

«Да, очень может быть, что эти головы, преследующие меня уже добрых десять лет, связаны с историей Темника. Они могли породить ее. Но каким образом?..»

Он повернулся на спину и потонул в синеве, простиравшейся над ним.

«Допустим, это небо, что уходит в бесконечную вышину, — своего рода огромный граб. В нашей стране, этом маленьком водоеме, разыгрались страшные события, вопиющие к небу события. И что же?.. Неужели память о них навсегда исчезла?.. А может быть, небо сфотографировало их какими-то своими космическими силами и спрятало эти снимки где-то в бесчисленных пластах синевы? И теперь они постепенно проникают в души художников и будут проникать еще и через сто лет… Попадают они и в мою душу. Я пошел гулять, чтоб избавиться от гнетущих раздумий о смерти и о косе Чернилогара, успокоиться и прийти в себя, забрел на этот склон, привлеченный звуками неведомой трубы — а я совсем не убежден, что она есть на самом деле, — и остался здесь, забыл о трубе, любовался чудесным пейзажем, увидел сожженный и вновь отстроенный дом, и тут история красной крыши ожила, и вот уже на утихшую поверхность моего сердечного омута упал листок, вода расправила его, и перед моим взором встали новые картины… И какие картины!..»

Петер Майцен погрузился в раздумье.

«А что увидели бы мы, если б синева на самом деле показала нам все, что произошло в нашей стране? Миллионы погибших!..»

«И среди них Темникарица!»

«Темникарица? — удивленно покачал он головой. — Темникарица?.. Непонятно!.. Она проснулась, как вулкан, и стала почти сказочным персонажем».

— В том-то и трудность! — озабоченно произнес он. — Что мне делать с нею?.. Она разбивает сюжет. Но это еще полбеды. Главное — она заслоняет Темникара. Был у меня герой, человек что надо, все вокруг гроша ломаного не стоили по сравнению с ним, и вот на тебе…

«А разве теперь он стал меньше?»

«Нет!.. Конечно же, нет! — вздохнул Петер Майцен. И это вновь наполнило его радостью. — Нисколько!»

«Значит, вопрос в том, куда пристроить эпизод с Темникарицей?»

«Да. Или сделать так, будто это привиделось Темникару?» «А когда?.. И что потом будет с Темникаром?»

«Он может заколебаться. Я не говорю, что он может сломиться, судьба не позволит ему сломиться, но он может надломиться… И перестанет быть героем, высеченным из одной глыбы, каким виделся мне раньше».

«Но это тоже должно произойти».

«А что, если он ничего не представлял себе? Если я не покажу ему конец его семьи и его дома?»

«Тогда он в самом деле станет меньше… Впрочем, все это пустые слова. Разве ты не хозяин его души и его сердца? Это видение уже в нем».

— Разумеется, — пробормотал Петер Майцен.

«А где же он теперь?»

«Где он теперь? — Петер Майцен задумался. — На Мальновой горе он простился с Крном и повернул в Мелинский лес».

«Значит, вот-вот подойдет к Рейчеву лазу».

— Да, вот-вот подойдет к Рейчеву лазу… — Петер Майцен посмотрел на луг в глубине долины, разрезанной солнцем на две части: светлую и темную. — Сейчас он подойдет к Рейчеву лазу… — повторил он и перевел взгляд на опушку леса. — Подойдет к Рейчеву лазу… — в третий раз произнес он, ощущая грусть.

Темникар вышел к Рейчеву лазу. Шел он медленно и словно без сил. Да и выглядел постаревшим и маленьким. Согнулся, будто нес тяжкое бремя.

На опушке леса он остановился. Перед ним открылась широкая прогалина Рейчева лаза. Ровно посередине нее проходила граница света и тени. По одну ее сторону снег был серебристым, искрился на солнце, казался теплым и живым, по другую лежала синеватая пелена и снег был холодным и мертвым.

Темникару стало зябко, зябко было и на душе, хотя сам он не хотел этому верить. Он потянулся за баклажкой, глотнул водки и снова посмотрел в тень.

— Скоро двенадцать, — произнес он, чтобы успокоить себя. — Неплохо! Кроты чертовы подойдут сейчас только к Равнишской поляне, а может, и нет еще.

Он вытер потный лоб и опять приложился к баклажке.

— Вот так. А теперь вперед! — приказал он себе, но в голосе его уже не было прежней решимости.

Выпрямившись, он глубоко вздохнул и шагнул к самой границе света и тени. Замер перед нею, точно на краю бездны. Какое-то время неподвижно смотрел перед собой, потом поднял голову.

— Пойду!..

Потер снегом щеки и взглянул на солнце.

— Теперь пойду… Туда… На ту сторону… — тихо шепнул он самому себе и показал на тень.

Солнце чуть-чуть покачнулось.