Любен Каравелов - Болгары старого времени

Ненко в дрожь ударило, точно его ледяной водой окатили. «А что, если Райка тоже уйдет? Что, если…» Но тут он почувствовал в своей руке милую жаркую ручку и увидел совсем рядышком тонкую девушку с круглыми плечами, с потупленным взором. Зардевшееся лицо ее, озаренное лунным светом, казалось необычайно прекрасным. Не убежала от него Райка! Она не любит другого! Кто может рассказать, что творилось у него в душе? О чем еще мог он сейчас просить бога?

Когда Райка увидела того самого Ненко, о котором так много думала за это время, который столько раз снился ей, из-за кого она так осунулась, сердце ей вдруг будто обожгло, так сильно оно застучало. Она покраснела и опустила глаза, не решаясь ни на кого взглянуть. «Почему он стал рядом со мной? — подумала она, когда волнение немного улеглось. — Из-за тебя это он!» — шептало ей что-то внутри.

Райке казалось, что все смотрят на нее, осуждают, что она танцует с мужчиной, и она не знала, куда деваться от стыда. Вот сейчас она уйдет, еще немножко… и оставалась на месте. Когда пение смолкло и танцующие начали расходиться, ей и легче стало, и рассердилась она на тех, кто пел, за то, что кончили так скоро. Ей казалось, что она только начала танцевать, хотя с тех пор, как Ненко стал рядом с нею, прошло немало времени.

Ненко тоже досадовал, что все так быстро разошлись, но еще больше злился на себя за то, что не обмолвился с девушкой ни словечком. А как хотелось заговорить! Как хотелось сказать Райке что-нибудь хорошее! Слова уже были у него на устах, он уж и рот открыл, да проклятый язык не повернулся. Ведь говорят же парни с девушками, как с друзьями-приятелями, и ничего тут плохого нет. А он вот… ах, как же он был зол на себя!

Как только все стали расходиться, Райка смешалась с толпой девушек, и, когда Ненко повернулся, чтобы еще раз посмотреть на нее и сказать что-то, ее уже не было рядом.

Ненко увидел ее, когда она выходила из ворот, разговаривая с подружкой. Он пошел следом за ними и стал прислушиваться.

— Не пойду завтра в поле, — говорила Райка. — Дина Цановичина звала, да меня мама не пускает.

— Ну и хорошо, что не обещала. Кто у нее полоть-то будет? Она сама, да Велика Пройкина, да еще две старухи. Не со старухами же идти.

— Слушай, Тинка, давай пойдем завтра пораньше к Попову ключу. Дедушка любит оттуда воду.

— Ладно, пойдем. Позовешь меня завтра, Райка? Смотри, не забудь!

— Позову, конечно.

— Райка, а ты кончила рубашку вышивать?

— О-о, еще вчера. Посмотришь, какой мне мама узор показала.

Дальше Ненко не слушал. Он понял одно: завтра они пойдут к Попову ключу, и хорошо запомнил это, А больше ему и не нужно было ничего.

Рано утром, когда солнце еще не вставало, а только чуть окрасило небо на востоке над горами, Райка взяла красивый зеленый кувшин и белое ведро и пошла по воду. Она шла не на чешму возле их дома, а к Попову источнику, тому, что на краю села, за вербой, как спустишься по тропинке, на лужайке у самой реки.

А знаете вы, какая вода льется из узкого деревянного желобка, того самого, что приладил когда-то к источнику поп хаджи Георгий, вечная ему память. Такой вы, наверное, и не пробовали! Чистая, прозрачная, как слеза. А до чего холодна! Ей-богу, не найти вам нигде такой! Сколько чешм, сколько ключей и колодцев разбросано у нас по полям и горам, а Попов источник один! И, право же, стоит пройти лишнего, чтобы напиться оттуда холодной воды и наполнить ею свои кувшины.

Райка остановилась перед воротами Тинки Дрындиной, с которой вечером уговорилась вместе идти за водой, и хотела зайти во двор, позвать ее, как вдруг вспомнила, что у них злая собака — недавно она искусала женщину, — и не решилась войти. «Ничего, догонит, — подумала Райка. — А может, она и ушла уже».

И вот Райка на краю деревни, узкой тропкой идет по высокому берегу. Внизу, окруженная вербами, тихо и радостно журчит речка, пересекающая село. А от самой тропинки далеко вокруг зеленеет море озимых, они уже заколосились и кое-где начинают цвести. Легкий, прохладный ветерок, какой в это время по утрам всегда шлют к нам горы, еле колышит это море. Над полем носятся ласточки, то высоко взвиваясь в синее небо, то камнем бросаясь вниз, так что крылышки их чуть не задевают расцветающие колосья. Как радостно они щебечут! А тут как запоют соловьи, один слаще другого, в вербняке над рекой, засвищут, защелкают, зальются, рассыпаясь звонкой дробью, — век не устанешь их слушать! Просто одурманивают тебя их песни. Погода ясная, небо чисто, кругом ни облачка, сколько ни ищи. А вот и солнце бросает первый взгляд из-за горы, рассыпает золотые лучи сначала по холму, потом озаряет высокие деревья, крутой берег, поле — все кругом. И все оживает под его величавым взором и начинает улыбаться: колосья, васильки, каждый цветок и былинка, птицы и букашки. Взгляните хоть на этот маленький голубой с лиловым цветок: «горбатой девушкой» зовут его у нас в народе, потому что стебелек его и в самом деле немного искривлен, — как он ожил! А капельки росы, повисшие на его лепестках… видите, как они горят? Правда, похож он сейчас на глаза ребенка, когда он смеется? «Горбатая девушка» смеется, и все радуются и веселятся вместе с ней. Господи боже мой, до чего хорошо на свете, как радостно, как красиво! Да разве об этом расскажешь! — Рай, божий рай, да и только!