Юлий Крелин - Суета

Надя молчала. Руслан перешел к оргвыводам:

— За это выговор тебе надо дать и вывесить приказ на обозрение всей больницы. Приятно будет?

— Да что там выговор! Не выговор важен, — между начальниками появились разногласия, — а чтоб не отходила от больной ни на шаг, сиднем сидела рядом! Дело чести твоей и нашей, чтоб обошлось без осложнения и чтоб жалобы никакой не было. А если и будет осложнение, больная все равно должна быть нам благодарна за лечение, уход и внимательность. Понятно? И не только эта больная, но и все, вокруг, особенно в палате, должны быть завалены лаской и улыбками.

Руслан тоже сменил тон и направление разноса:

— Да, да, чтоб улыбка была постоянно. — Можно подумать, что Руслан — генератор улыбок.

Надя ушла. Оба педагога молча продолжали пить чай. Вид их выражал крайнее довольство собой. Часто так и бывает. От большой ругани — большой смрад на душе остается, а так вроде недобрал, свое отдал вроде бы, тебе должны вроде бы — ты и впрямь добрый и хороший. Была и еще одна причина для довольства собой: в угаре слухов, поглощенные ими, может быть, даже больше, чем работой, оба тем не менее проявили себя только что людьми дела, отчитали, как положено, за нерадивость и вновь обрели уверенность в собственной значительности. И эту уверенность не подчернили злобностью. Как все хорошо! Приблизительно так, но по-разному думали оба ныне правящих хирурга, сидевших на одном троне, как когда-то Иван да Петр. Раздался короткий решительный стук, и возник Святослав Эдуардович:

— Здравствуйте, коллеги.

Коллеги приветливо улыбнулись и одинаково кивнули.

— Что, Святослав, нового ничего не притащил на хвосте? Что с больницей, не знаешь?

— Да что вас ерунда заботит? Пока соберутся, глядишь, и наводнение.

Опять оба заулыбались.

— Нужно мне лекарство, коллеги. — Он показал рецепт.

— Это учетное. Очень нужно?

— Иначе бы не пришел. Для человека, который нам должен достать — и оформить, что еще труднее, чем достать — четыре японских эндоскопа: для желудка, двенадцатиперстной кишки, толстой кишки и брюшной полости. — Святослав Эдуардович поглядел на них, сидящих, победно, снисходительно, покровительственно и, пожалуй, даже начальственно.

В ответ у «коллег» загорелись глаза, они смотрели со своего диванчика благодарно и, пожалуй, даже подобострастно, а то и заискивающе, в оторопении от свалившегося на них богатства, пусть пока и гипотетического. Однако тут же глаза их потухли.

— Да на что нам эти эндоскопы, Свет? Что мы делать с ними будем? Будет ли еще больница? — застонал Федор.

— Вот раздобудешь все это — и коту под хвост, — уныло поддакнул Руслан.

— Да вы что, пайщики! Как так можно! Да мы их еще списать успеем, полностью использовав. Работать надо! Вы ж на службе, а не в семье. Ну даете, коллеги! Или, считаете, не брать?

— Да ты что, Свет? Обязательно бери! Хорошо бы к приезду шефа сюрпризец устроить с эндоскопами.

— Было бы красиво.

Оба возбудились несказанно, предвкушая приезд Льва и его ошеломление от этого воистину царского приобретения.

Тут как раз и затрещал частый, настырный звонок междугородного вызова.

— Слушаю. — Трубку взял Федор. — Лев Михайлович! Привет! — Как многие говорящие с другим городом, он почему-то кричал.

— Только ничего не говори про эндоскопы, — приглушенно засипел Святослав, будто Лев мог услышать.

Федор кивнул и вновь принялся орать в ответ на вопросы Льва:

— Да, все в порядке! Оперируем мало! Труха, обычная, будничная плывет, конечно… Отдыхайте, отдыхайте нормально… Никаких. Пока молчат… Да. Этот да. Умер. Ушел. Законно ушел… И этот должен был. Куда ж денешься… Неожиданностей не было. Из молодых очень тяжелых нет… А-а! Тоже ушел — острый инфаркт после операции… Отдыхай спокойно, Лев Михайлович.

— Дайте и мне пару слов сказать. — Свет почти вырвал трубку у Федора и, не успев донести до рта, стал кричать, как только что Федор Сергеевич:— Алло!!! Начальник! Ходите по песку спокойно! Машину смотрел, все нормально. Время идет, ржавчина тоже. Как склероз. Жалею ваши деньги! Отдыхайте! Приезжайте! Несовместимых мы полны желаний, как сказал поэт! Даю трубку Руслан Василичу!

— Лев! Просто приветствую тебя, и все! Присоединяюсь ко всем!.. Для порядка… Больше ничего не надо… Спрашивай. Все в порядке, Лев, отдыхай. Чао.

Трубку положили. Немножко отдышались от междугородного перекрика и закончили чаепитие. Чашки и стаканы убрали. Ящик задвинули. Чайник поставили в шкаф. Сначала ушел Святослав Эдуардович, а затем и Федор с Русланом оставили в покое кабинет послеоперационной тишины и отдыха.