Юлий Крелин - Суета

— Я минут десять посижу на другом этаже, а ты пока побудь с ней один на один. Договорились? Только, Лёв, я не оперировал! Понял?

— Невелика мысль — что тут не понять.

— Я тебя прошу, Лёв.

Галя сидела в кресле у двери кабинета. Кинулась навстречу.

…В конце концов близкий ей человек, и столько лет был близким! И отец сына. Боже! Он же пить больше не будет. Ушла основная причина их развода, и один он жить не сможет: кормить-то через трубку его надо. Бедные люди! Кто из них больше бедный? Проклятый треугольник. Это тебе не Бермудский.

— Ничего, ничего, Галя. Пойдем в кабинет. Все нормально.

Галя плакала.

Что она оплакивает? Свои ли сложности? Судьбу ли сына? Лешкину любовь? Где теперь жить? С кем?.. Сейчас ни на что нет ответа. Можно только плакать. И лучше не гадать вперед.

— Операция очень большая. Если сейчас все обойдется, кормить надо будет через трубочку, прямо в желудок.

— Боже мой! Он этого не выдержит. Выдержит. Если выживет.

— Если все будет благополучно, через несколько месяцев сделаем еще одну операцию: ликвидируем свищи и восстановим, как должно быть при нормальной еде.

— А сейчас можно к нему пройти? Что ему сейчас принести?

Близким надо, хочется что-то сделать, как-то участвовать. «Что ему принести можно?» Смешно. Жалко, грустно и нелепо…

— Да ты что, Галя? Он еще несколько дней будет в реанимации. Ни есть, ни пить — ничего сейчас нельзя.

Алексей вошел молча, поцеловал Галю в щеку. Она заплакала сильней. Лев Михайлович не знал, что лучше: оставить их вдвоем или наоборот. Дурацкое положение. Сейчас бы побольше сюда народу. Лев включил чайник, поставил стаканы, достал из ящика бутерброды, сахар.

Вскоре к ним присоединились Федя и Руслан. Что говорить, никто не знал. Еще хорошо — они не понимали всей вычурности ситуации. Руслан был подвижнее языком:

— Ну ничего, Галина Федоровна. Все хорошо. На сегодня все кончилось удачно.

Галя взглянула на него как на вурдалака. Руслан не угомонился:

— Спасибо Ал…

Лев потянулся к выключателю, загородил Руслана от Гали и приложил палец к губам. Руслан вытаращился, понял, что надо молчать, сглотнул следующий слог, покраснел и стал ждать, когда выяснится, в чем дело, чтобы не сказать опять что-то невпопад. Чаевничали молча, но скоро вновь покатились разговоры, обычные, совсем отвлеченные от Виктора Александровича. Руслан расспрашивал Баринова об институте. Оживился и Алексей. Галя, выпив чайку, несколько отошла от вечного и заговорила о сегодняшнем, суетном и необходимом. Все-все станет на свои места. Так уж повелось. Все будет так, как удобнее жить… Наступило расслабление, или, моднее, релаксация.

Появилась вскоре и Светлана Петровна. В своем категорическом стиле отказалась и от чая, и от пустой беседы. Пришла она лишь спросить кое-что о больном. Лев боялся еще одного невольного разоблачения и резко сказал, что все напишет сам. Светлана Петровна еще больше отгородилась. Есть анестезиологи, которые любят хирургов, действуют с ними заодно, в них живут, они как бы почти хирурги, а есть которые нарочито строят стену между службами, показывают хирургам свое место. И не поймешь, то ли они смотрят на хирургов сверху, ясно осознавая свою значимость, то ли, наоборот, приниженно запрятывают комплекс неполноценности, считая свою отрасль прикладной для хирургии. В Светлане было все. Посуровев, она спросила:

— Гепарин будем делать?

— Сделайте пять тысяч, а дальше по свертываемости. Пусть за свертываемостью следят. Так, Алексей Алексеевич?

Ответ не прибавил Светлане Петровне положительных эмоций. Возможно, она решила про себя, что Баранов, как и большинство хирургов, «хам и самопуп», как она любила аттестовать Льва и его товарищей.

— Галина Федоровна, вот начальник над твоим Виктором будет сейчас. — Лев Михайлович картинно повел рукой в сторону Светланы Петровны. Хотел сгладить неловкость. — Сейчас и, дай Бог, тьфу-тьфу, не сглазить бы, еще долго Виктор будет у нее в хозяйстве. — Он коротко и непонятно хохотнул.

Светлана Петровна еще более насупилась, чуть наклонила голову и веско произнесла:

— Добрый день.

Галя растерянно смотрела, не зная, что в таких случаях надо говорить. Светлана Петровна молчала, ждала вопросов.

— Скажите, а можно к нему пройти?

— Не может быть и речи! — Светлана решительно ступила на ею же сильно выхоженную тропу. — Да он сейчас еще и под наркозом, — сгладила свою суровость.

Так или иначе знакомство состоялось, и было ясно, что на будущие Галины вопросы начальник реанимации будет отвечать не односложными звуками на ходу, а более обстоятельно.