Барри Пейн - Переселение душ

Мисс Мордаунт смутила эта фраза, она ее сама собиралась использовать. А Малкольм Харверсон продолжал, размахивая руками:

— Разве кто-нибудь слышал, как я жалуюсь, а? В какой-то квартире есть женщина, которая строчит на швейной машинке в си-минор. Отвратительный тон. Но я, в отличие от вас, не бегу жаловаться и не кричу, что ее надо растерзать за это.

Мисс Мордаунт попыталась объяснить, что она никуда не бегала и ничего не кричала И даже не требовала чтобы он сжег свое фортепьяно. И тем более не хотела никого растерзать. Но поскольку она должна вставать рано, чтобы позавтракать, а потом успеть на работу к десяти часам утра то…

— Вы мне напомнили, — перебил ее мистер Харверсон (что за привычка перебивать женщин!). — Не подыщете ли вы мне какую-нибудь старушку, которая приходила бы сюда и выполняла для меня домашнюю работу. Пусть она приходит часов в восемь утра и по вечерам, часов в девять, это…

— Попробую поискать, — обещала мисс Мордаунт. — Но я с вами хотела бы поговорить не об этом.

Она повторила еще раз, чего она от него хотела. Ему это не понравилось. Он не против того, чтобы выполнить ее просьбу, но не любил обещать, потому что (он прямо так и сказал) память его не безгранична и он может об этом забыть. И тем не менее он надеется, что его просьбу о старушке, которая бы ему готовила и убирала, выполнят, иначе он пропадет.

Мисс Мордаунт вынуждена была поспешно оставить его, чтобы не опоздать на работу. Она поговорила на работе с миссис Фагг, которая убирала контору.

— Ладно, — согласилась мисс Фагг. — Я сделаю все для мистера Харверсона, если он за это хорошо заплатит. Надеюсь, он порядочный человек?

— По-моему, порядочный. Но, как и большинство мужчин, он не способен позаботиться о себе.

— Тогда схожу к нему сегодня и посмотрю сама, что он собой представляет. Я скажу, что вы меня послали. Благодарю, мисс.

Мисс Мордаунт целый день наслаждалась работой. В ней она разбиралась лучше, чем мистер Форт в своей.

Нельзя сказать, что мистер Форт был влюблен в мисс Мордаунт, однако считал, что из нее вышла бы вполне подходящая жена. Глэдис Мордаунт обладала приятной внешностью, кроме того, была серьезной и практичной. Правда, иногда могла и вспылить, но мистер Форт признавал, что и сам не первой молодости, поэтому не должен быть слишком разборчив, потому что неизвестно, подвернется ли ему совершенство. Кроме того, он когда-то был женат, а значит, имел опыт в семейной жизни и уж как-нибудь со временем справится с этой норовистой лошадкой. Да, печально вздохнул он, раньше Глэдис Мордаунт была с ним намного вежливее.

И мистер Форт, улучив минуту, попытался напомнить Глэдис о добрых старых временах, когда они были на короткой ноге. Но ответ дамы был настолько лаконичным, что если его отправить по телеграфу, то хватило бы самой мелкой, шестипенсовой монеты. Что-то вроде «шкуру спущу», если выразиться изящнее. После этого мистер Форт поведал своему другу, что все бабы — подлые твари. Но о том, что именно натолкнуло его на такую мысль, мистер Форт распространяться не стал.

…Поток музыки приветствовал мисс Мордаунт, когда она поднималась к себе. Мистер Малкольм Харверсон пел под собственный аккомпанемент. Он обладал приятным баритоном. Оказывается, он еще и петь умел! А впрочем, чему тут удивляться? Ведь он же артист, и этим все сказано.

Мисс Мордаунт на этот раз была расположена послушать музыку. Ее обрадовало, что Малкольм Харверсон, очевидно, забыл о ее предписании. Но как только захлопнулась дверь в ее квартиру, музыка смолкла. И мисс Мордаунт пришлось довольствоваться разговором с Синтией.

…Синтия сидела там, где ее утром оставила мисс Мордаунт, — на подушке в мягком кресле, и ее мордашка выражала ласковое внимание.

Мисс Мордаунт сказала, что рада видеть ее снова, и похвалила за то, что та вела себя прекрасно. Потом заговорила о музыке:

— Он поступил бы гораздо разумнее, Синтия, если бы закончил песню, а потом прекратил играть. Мужчины всегда все понимают буквально. А вдруг он рассердился на меня? Наверное, так и есть. Вряд ли ты сможешь сказать мне, много ли он играл днем.

Увы, Синтия не могла этого сказать.

Мисс Мордаунт, со свойственной ей аккуратностью, вскрывала банку с языком, когда в дверь позвонили. Человек, который звонил, спросил, она ли мисс Мордаунт, и вложил в ее руки коробку с цветами. В ней лежали белые розы и записка от мистера Малкольма Харверсона: «С большой благодарностью за тот подарок, который вы мне прислали утром, — миссис Фагг».