Сомерсет Моэм - Театр

Они услышали, что по коридору, насвистывая, идет Майкл; когда он вошел в комнату и Долли обернулась к нему, её глаза были полны слёз.

– Я ей рассказала.

Майкл не мог сдержать радости.

– Вот это женщина! – Он присел на кровать с другой стороны и взял Джулию за руку, которую только что отпустила Долли. – Ну, что скажешь, Джулия?

Она задумчиво взглянула не него.

– Vous l'avez voulu, Georges Dandin» (30) «Ты этого хотел, Жорж Данден» (франц.) .

– Что это?

– Мольер.

Как только был подписан договор товарищества и Майкл снял помещение на осенний сезон, он нанял агента по рекламе. В газеты были посланы краткие извещения об открытии нового театра. Майкл вместе с агентом приготовил интервью для Джулии и для себя самого, которые они дадут прессе. В еженедельных газетах появились их фотографии – поодиночке, вдвоем и вместе с Роджером, – они взяли семейный тон и старались выжать из него всё что можно. Они ещё не решили, которой из трёх пьес лучше начать. И вот как-то днем, когда Джулия сидела у себя в спальне и читала роман, вошел Майкл с рукописью в руке.

– Послушай, я хочу, чтобы ты просмотрела эту пьесу. Агент только что прислал её. По-моему, её ждет сногсшибательный успех. Но ответ надо дать сразу.

Джулия отложила роман.

– Я сейчас за неё возьмусь.

– Я буду внизу. Передай, когда кончишь, я приду, и мы с тобой её обсудим. Там для тебя изумительная роль.

Джулия читала быстро, лишь проглядывая те сцены, которые её не интересовали, уделяя всё внимание роли героини, – ведь её, естественно, будет играть она. Окончив, она дернула колокольчик и попросила служанку (которая была также её костюмершей) сказать Майклу, что она его ждет.

– Ну, что ты думаешь?

– Пьеса хорошая. Она должна иметь успех.

Он услышал в её голосе некоторое сомнение.

– В чем же тогда вопрос? Твоя роль замечательная. Такие вещи ты умеешь делать лучше всех. Много комедийных сцен, и чувств хоть отбавляй.

– Роль чудесная, я не спорю; меня смущает мужская роль.

– Она тоже совсем неплоха.

– Да, но ему пятьдесят, и если ты сыграешь его моложе, пропадет самая соль. А роль пожилого человека тебе ни к чему.

– Да я и не собирался его играть. На неё годится только один актёр, Монт Верной. И мы заполучим его. А я буду играть Джорджа.

– Но это такая крошечная роль. Зачем она тебе?

– А почему нет?

– Я думала, мы откроем собственный театр для того, чтобы оба могли выступать в главных ролях.

– Ну, мне на это наплевать. Если в пьесе есть стоящая роль для тебя, меня нечего принимать в расчет. Может быть, в следующей пьесе больше повезет.

Джулия откинулась в кресле, и слёзы потекли у неё по щекам.

– Ах, какая я свинья!

Майкл улыбнулся. Его улыбка была так же обаятельна, как прежде. Он подошел и опустился рядом с ней на колени, обнял.

– Что с тобой сегодня, старушка?

Глядя на него теперь, Джулия никак не могла понять, что вызывало в ней раньше такую безумную страсть. Теперь мысль об интимных отношениях с ним возбуждала в ней тошноту. К счастью, Майклу очень понравилась спальня, которую она для него обставила. Постель никогда не была для него на первом месте, и он испытал даже облегчение, увидев, что Джулия больше не предъявляет к нему никаких претензий. Он удовлетворенно думал, что рождение ребенка успокоило её, он на это и надеялся, и лишь сожалел, что они не завели его гораздо раньше. Раза два он пытался, больше из любезности, чем по иной причине, возобновить их супружеские отношения, но Джулия выдвигала тот или иной предлог: она устала, не очень хорошо себя чувствует, у неё завтра два выступления, не считая утренней примерки костюмов. Майкл принял это с полнейшим спокойствием. С Джулией теперь было куда легче ладить, она не устраивала больше сцен, и он чувствовал себя счастливее, чем прежде. У него на редкость удачный брак; когда он глядел на другие пары, он не мог не видеть, как ему повезло. «Джулия славная женщина и умна, как сто чертей, с ней можно поговорить обо всем на свете. Лучший товарищ, какой у меня был, клянусь вам. Да, я не стыжусь признаться, что скорее проведу с ней день наедине, чем сыграю раунд в гольф».

Джулия с удивлением обнаружила, что стала жалеть Майкла с тех пор, как разлюбила его. Она была добрая женщина и понимала, каким это будет для него жестоким ударом по самолюбию, если он хотя бы заподозрит, как мало сейчас значит для неё. Она продолжала ему льстить. Джулия заметила, что он уже вполне спокойно выслушивает дифирамбы своему точеному носу и прекрасным глазам. Она посмеивалась про себя, видя, как он глотает самую грубую лесть. Больше она не боялась хватить через край. Взгляд её всё чаще останавливался на его тонких губах. Они делались всё тоньше – к тому времени, когда он состарится, рот его превратится в узкую холодную щель. Бережливость Майкла, которая в молодости казалась забавной, даже трогательной чертой, теперь внушала ей отвращение. Когда люди попадали в беду, а с актёрами это бывает нередко, они могли надеяться на сочувствие и хорошие слова, но никак не на звонкую монету. Он считал себя чертовски щедрым, когда расставался с гинеей, а пятифунтовый билет был для него пределом мотовства. Скоро он обнаружил, что Джулия тратит на хозяйство много денег, и, сказав, что хочет избавить её от хлопот, взял бразды правления в свои руки. После этого ничто не пропадало зря. Каждый пенни был на учете. Джулия не понимала, почему прислуга их не бросает. Видимо, потому, что Майкл был с ними мил. Своим сердечным, приветливым, дружеским обращением он добивался того, что все они стремились ему угодить, и кухарка разделяла его удовлетворение, когда находила мясника, который продавал на пенс с фунта дешевле, чем все остальные. Джулия не могла удержаться от смеха, думая, какая пропасть лежит между ним, с его страстью к экономии в жизни, и теми бесшабашными мотами, которых он так хорошо изображает на сцене. Она была уверена, что Майкл не способен на широкий жест, и вот вам, пожалуйста, словно ничего не может быть естественней, он готов отойти в сторону, чтобы дать ей хороший шанс. Джулия была так глубоко растрогана, что не могла говорить. Она горько упрекала себя за те дурные мысли, которые всё последнее время возникали у неё в голове.