Оливия Шрейнер: Рассказы и аллегории

А тот художник продолжал рисовать. И работа его становилась все красней и красней, а сам художник все бледнел и бледнел. И наконец в один прекрасный день его нашли мертвым возле картины, над которой он работал, и надо было отправить его в последний путь. Собратья его осмотрели все вокруг, все горшки и все тигли, но не нашли ничего такого, чего не было бы у них.

Но когда сняли с него одежду, чтобы обрядить его для похорон, то над левой грудью они увидели след раны — это была старая рана; похоже, он прожил с этой раной всю жизнь — края ее отвердели, но Смерть, которая всему подводит итог, стянула края раны и прикрыла ее.

И его похоронили. А люди все продолжали спрашивать друг друга:

— Откуда он брал свою краску?

И прошло время, и настало время, художника забыли, но работа его осталась жить.

Я видела спящую женщину. Ей снилось, что перед нею стоит Жизнь и держит дары: в одной руке — Любовь, в другой — Свободу.

— Выбирай! — сказала она женщине.

И женщина долго молчала, а потом сказала:

— Свободу!

Тогда сказала ей Жизнь:

— Верен был выбор твой. Скажи ты «Любовь», и я даровала бы тебе то, что ты просила; и ушла бы от тебя, и не возвратилась более. А теперь наступит день, когда я возвращусь к тебе. В тот день оба дара мои я принесу в одной руке.

Я слышала, как женщина засмеялась во сне.

Мнилось мне, я стою у божьего трона, в райской обители, и бог спрашивает меня, зачем я пришла.

— Чтобы обвинить Мужчину, брата своего, — отвечала я.

— Что он совершил? — спросил бог.

— Он взял сестру мою, Женщину, и бил ее, и нанес ей раны, и вышвырнул ее на улицы, и там она лежит распростертая. Его руки красны от крови. Я пришла обвинить его, пусть лишится он царства, ибо он недостоин царства, и пусть отдадут царство мне. Ибо руки мои чисты.

И я показала свои руки.

Бог сказал:

— Чисты руки твои — приподними твои одежды.

Я приподняла одежды: ноги мои были красны, словно я ступала по вину.

— А что это? — сказал бог.

— Господи, — отвечала я, — дороги на земле залиты грязью. Если бы я ступала прямо по ним, я запачкала бы свои одежды, ты видишь, как они белы! Приходится выискивать, куда поставить ногу.

— И куда же ты ставишь ее? — спросил бог.

Я промолчала и опустила свои одежды. Потом с головой завернулась в плащ и тихо вышла. Я боялась попасться на глаза ангелам.

И снова я стояла у дверей рая, и со мной другая женщина. Мы крепко держались друг за друга — мы так устали. Мы смотрели на огромные двери, и ангелы отворили их, и мы вошли. Грязь была на наших одеждах. По мраморному полу мы прошли туда, где стоял трон. Тут ангелы отделили нас друг от друга. Ее они поставили на верхнюю ступень, а меня оставили у подножия, сказав:

— Эта женщина в прошлый раз оставила красные следы на полу, нам пришлось смывать их своими слезами. Пусть же она стоит внизу.

Тогда та, с кем я пришла, оглянулась и протянула мне руку, я подошла и стала рядом с ней. И ангелы, эти сияющие существа, что никогда не грешили и никогда не страдали, проходили мимо нас вверх и вниз по ступеням. Нам, я думаю, было бы одиноко там — так сияли лица этих ангелов, — но каждая из нас была не одна.

Бог спросил меня, зачем я пришла, и я выставила вперед сестру мою, чтобы он видел ее.

Бог сказал:

— Как случилось, что сегодня вас здесь двое?

Я ответила:

— Она лежала на улице в грязи, и они ступали по ней, я легла рядом с ней, и она обвила мою шею руками, я подняла ее, и мы встали вместе.

Бог сказал:

— Кого теперь вы пришли обвинить предо мной?

Я ответила:

— Мы не пришли обвинять.

И бог склонился к нам и спросил:

— Дети мои, чего же вы пришли просить у меня?

Она тронула мою руку, чтобы я говорила от нас обеих.

Я сказала:

— Мы пришли просить слова твоего, чтоб сказал ты слово Мужчине, брату нашему, вручил нам послание к нему, чтобы дано ему было понять и дано ему было…

— Идите и передайте ему послание мое, — перебил меня бог.

— Что в нем, в послании твоем?

— Оно начертано в ваших сердцах, — сказал бог, — сойдите на землю и передайте его Мужчине.

Мы повернулись и пошли. Ангелы провожали нас до дверей. Ангелы смотрели на нас.

Один сказал:

— Ах, как прекрасны их платья.

И другой сказал:

— Я думал, это грязь на них, когда они вошли сюда, но смотрите, это золото.

А третий возразил:

— Нет, нет, это отблеск сияния, что светится на их лицах!