Борис Зайцев - Дом в Пасси

Стук в дверь смутил его. Развороченное сомье, подозрительный запах...

Никак не улыбалось, чтобы застали за этим занятием. Быстро накинул пиджак, проскользнул в коридор: дверь за собою закрыл.

— Лев Николаевич, прямо ужас, к нам течет, короче говоря, как река сверху, наверно, кран забыли закрыть...

Из-под двери соседней комнаты выступила в коридор лужица, все увеличивающаяся.

— Это у проклятого китайца... ушел, мерзавец, забыл кран закрыть... То-то я слышу, журчит что-то рядом в комнате...

— Ведь нас там затопит...

— Не беспокойтесь, Валентина Григорьевна...

Лева в свое время воевал, наступал и отступал — вообще видал виды. Его худое лицо, с красивыми глазами, было довольно твердо и не нервно. Он ясно знал, где правая сторона, где левая, как сидеть у пулемета или за рулем.

— Консьержку, консьержку,— кричала Валентина Григорьевна.

Лева пробовал открыть своим ключом. Ключ не подходил. Внизу, на генераловой площадке, отворилась дверь.

— Что такое? — спросил генерал громко, недовольно.— В чем дело? Кто шумит?

Но Лева уже летел к нему.

— А-а... наводнение! Так, та-а-ак-с... Желаете попробовать моим ключом? Могу.

Лева оказался очень быстр в движениях. Но генерал тоже заинтересовался — медленно стал подыматься, в пиджачке своем, еще не бритый, с таким видом, как обер-полицмейстер прибывает на пожар. Вежливо, но «с достоинством» поздоровался с Валентиной Григорьевной.

— Короче говоря, как река у нас по стене...

— Да, уж эти домишки... Н-да, разумеется. А? Молодец поручик, поглядите, открыл.

Лева с сосредоточенным, почти злым лицом, точно врывался во вражеские окопы, вскочил в комнату соседа.

— Неприятельская позиция взята,— сказал генерал.— Трах-тарах-тах-тах, колоннами и массами. Хотя по законам республики и нельзя взламывать чужих дверей, но для русских орлов нет законов.

Лева быстро закрыл кран. Бедствие прекратилось. Началась идиллия. Валентина побежала к себе за тряпками, Лева пустил в ход свои. Хотя он и быстро открыл и закрыл дверь, генерал успел увидать водруженное ложе. Пахнуло флейтоксом.

— Осторожней с огнем, поручик, выведение клопов пре-опасная штука...

Лева сердито на него взглянул. Снизу подымалась разрумянившаяся, засучив рукава, с тряпками и шваброй Валентина Григорьевна.

Китайскую комнату быстро подтерли. Дверь опять заперли. Генерал поглядел, сделал два-три замечания. В виду успешного конца боя, отбыл к себе в штаб.

— Ну это прямо какое-то безобразие,— говорила Валентина Григорьевна.— И притом, надо еще у нас в квартире убрать... просто хоть на лодке плавай.

Лева вызвался помочь. Это естественно. Хотя виделись не часто (слишком завалены работой оба), все же некая дружески-кокетливая близость установилась. «Безусловно порядочный человек, почти красавчик, чистенько одет».— «Вполне приятная дама, очень...— тут Лева загадочно про себя улыбался.— И отличная хозяйка».

Благополучные пожары, кораблекрушения сближают. Лева и Валентина Григорьевна чувствовали уже себя соратниками. В столовой порядок быстро восстановился — Валентина все подтерла. Тело ее легко и весело изгибалось, лишь рукою упорно и стыдливо придерживала она ворот халатика — чтобы не распахнулся.

— Теперь, в общем, по-человечески. Я всегда была чистюлей. Мамаша, разумеется, ужаснется, но кто же виноват? А вот, если вы смелете кофе, то у нас уже и пти деженэ [легкий завтрак (фр. petit dejeuner)] готов...

Лева молол с удовольствием. Валентина кипятила молоко, потом перед ним мелькала ее белая шея, очень нежная и теплая. Солнце светило, каштаны зеленели.

— Какая вы... хозяйственная. (Лева хотел сказать что-то другое, но не вышло).

— Видите, кофе в два счета. В нашей жизни безусловно на все руки надо: и тебе фасончик для дамочки, и на кухне, и стирка... Мне покойный муж еще говорил: ну, ты у меня быстрая... А уж мой характер такой — люблю, чтобы все вокруг кипело, терпеть не могу скукоты всякой...

«Да уж с ней не соскучишься»,— думал Лева, глядя на ее кругловатое и миловидное лицо с мелкими чертами, светлыми и немудрящими глазами — все вывезено из родного Сапожка, и никакие Европы ничего не поделают.

— Ужасно, как томительно одному жить,— сказал вдруг Лева.— Возвращаешься, знаете, вечером, как в берлогу.

— Это, разумеется, понятно.

— Целый день машина да машина. Только и смотришь, кого бы шаржнуть[От фр. charger — грузить, загружать, нагружать.]. Нервы устают. На минуту зазевался — аксидан[авария (от фр. assident).]. Контравансион [Протокол (от фр. contravention).].