Генрих Манн - Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Для Г. Манна было характерно, что он обратился к эпохе французского Ренессанса. В этом снова проявилось его глубокое уважение к французской гуманистической традиции. Действие дилогии происходит приблизительно с начала 50-х годов XVI века до 1610 года, то есть в эпоху позднего Ренессанса. То было время активных народных движений, резкого столкновения феодально-средневекового уклада с силами нового формирующегося буржуазного общества. Это был период почти не затухавших религиозных войн, время борьбы гуманистов с церковной схоластикой и мракобесном. Одновременно в ожесточенной борьбе против феодальной вольницы набирала силы централизованная королевская власть. Из всех этих взаимосвязанных политических и идеологических процессов Г. Манн сосредоточивает основное внимание на религиозных войнах, в форму которых в ту пору облекались основные общественно-политические конфликты, и на процессе становления абсолютизма.

В романах о Генрихе IV писатель вполне успешно решает очень сложную и противоречивую задачу: это одновременно и повествование о XVI столетии во Франции, исторически правдиво воссоздающее картину противоборства основных социальных и политических сил того времени, всю атмосферу той эпохи, и вместе с тем это произведение, ставящее в иносказательной форме проблему борьбы с фашизмом 30-х годов нашего столетия.

На первый план в идейном контексте дилогии выдвигается вопрос о взаимоотношении передовой личности и народа, и разрешает его Г. Манн более успешно, нежели буржуазно-либеральные романисты, обращавшиеся к исторической теме. Народ в его романах является мощной опорой в прогрессивной деятельности гуманиста. Духовное единение с народом позволяет Генриху IV одержать победу над мрачными силами религиозного фанатизма и феодального средневековья. Все деяния Генриха IV направлены на благо государства и народа Франции. Сам герой Г. Манна это не кабинетный созерцатель с чертами филистера, как Эразм у Цвейга. Это — гуманист-борец, с оружием в руках выступающий против реакции за торжество своих идеалов. Друзья Генриха — крупнейшие писатели, философы-гуманисты эпохи Возрождения — Монтень, Д'Обинье, дю Барта и другие — так же активны и исполнены боевого духа, как и он сам. Передовые нравственные и общественные идеалы эпохи они отстаивают и пером и мечом. Образы гуманистов в этих романах имели значение призыва, обращенного к западноевропейской интеллигенции, принять активное участие в политической борьбе народа и сражаться за его дело словом и оружием.

Политическая актуальность романов Г. Манна не означала, однако, что история подвергается в них модернизации, как, например, в романах Фейхтвангера, применявшего даже современную терминологию. Г. Манн нигде не отступает от исторического колорита эпохи, порой даже тонко стилизует манеру повествования под язык старинных французских хроник, а каждую главу первого романа завершает моралите (нравоучением) на французском языке. Но одновременно за изображением некоторых исторических конфликтов и событий отчетливо угадываются события и факты того времени, когда написаны романы.

Историческая правдивость романов о Генрихе IV не означает, однако, что Г. Манн не использовал права художника не всегда в точности следовать фактам в творческом воссоздании истории. И в отдельных случаях он их не придерживается, отступая, правда, от реальных событий лишь в кое-каких второстепенных моментах. Главное здесь в том, что образ французского короля Генриха IV, конечно, явно приподнят над своим реальным историческим прототипом. Исторический Генрих IV далеко не во всем был таким народным королем, каким он представлен в романе. Но эта идеализация оправдана той задачей, которую ставил перед собой Г. Манн, — противопоставить современному фашизму образ выдающегося, воинствующего гуманиста, опиравшегося на народные массы в борьбе против фанатизма и средневекового варварства. И потому в главных своих чертах образ короля Франции, созданный писателем, оставался вполне историчным. Его Генрих во многом показан реалистически правдиво, как человек XVI столетия, наделенный характерными чертами своего класса и своей эпохи.

Концепции истории Г. Манна можно было бы поставить в упрек — как это не раз делалось в советской критике — что он не изобразил народные массы в качестве основной движущей силы истории. Действительно, в дилогии не только не изображаются народные движения, но и сами люди из народа в ней — лишь эпизодические фигуры. Но вряд ли основные конфликты той или иной эпохи можно отображать, только ставя в центре произведения народные массы. Важно, что герой Г. Манна является «народным королем» в том смысле, что источник его силы — связь с народом. Конечно, сама идея возвеличения гуманиста в дилогии несет на себе отпечаток прежней авторской концепции ведущей роли интеллектуальной элиты в общественном развитии, — народ в романах о Генрихе добивается благосостояния, славы и могущества только тогда, когда его ведут светлые головы, подобные Генриху IV; плохо, когда он попадает под власть обскурантов вроде Гизов и Филиппа II Испанского. Но в таком понимании роли народных масс отразились и наблюдения писателя над ходом новейшей немецкой истории: немецкое народное движение, руководимое революционерами, было разбито в 1918–1923 годах, и широкие массы оказались обманутыми демагогом Гитлером. Г. Манн твердо верил, что это лишь временное помрачение народного сознания, и свою веру вложил в образ Генриха IV, которому удается вырвать народ из-под власти мракобесов и повести по пути прогресса. Корни некоторых действительных противоречий исторической концепции Г. Манна в дилогии, изредка в ней проступающих, следует искать в другом. Научное представление об истории как о борьбе классов, имеющих определенные экономические и политические интересы, доминирующее в дилогии, порой оттесняется абстрактно-идеалистической трактовкой истории, как борьбы сил Добра и Зла, Разума и Глупости, воплощенных в отдельных личностях. Именно такая концепция и лежит в основе исторических романов большинства немецких писателей-эмигрантов, буржуазных либералов по своим общественным позициям. Г. Манн — революционный демократ — сумел в основном преодолеть эту буржуазно-либеральную ограниченность.