Генрих Манн - Голова

Рассвет едва брезжил, когда левый фланг французской армии развернулся по опушке леса. Из лесу высыпали стрелки и захватили предмостное укрепление. В крепости началось страшное замешательство, ее защитники откатились до самых стен. Стоя на одном из низких холмов, господствовавших над равниной, и держа перед глазами подзорную трубу, император сказал:

— Неприятель думает, что его дивизиям удастся улизнуть по дорогам, которые скрещиваются за мостом, но он обманется: мы возьмем мост, потому что солнце будет слепить ему глаза. Чудесный день! — Он стал напевать из оперетты:

И вдруг резким движением отвел трубу от глаз: он заметил, что левый фланг дрогнул. Немедленно послал он вниз одного из своих адъютантов узнать причину.

Причина заключалась в том, что войска уже два дня не получали хлеба. На опушке леса, у дуба, под топот коней, крики и пушечный гул генерал отчитывал интенданта:

— Ваши люди воруют!

Завидев адъютанта, он рассвирепел еще больше.

— Вы сами воруете! — крикнул он интенданту.

Мимо вели двух человек в штатском, их схватили как шпионов. Услыша, как они что-то кричат о зерне, интендант обрадовался случаю и велел их подвести поближе.

— Ах, у вас есть зерно? — накинулся он на них. — Так это вы захватили крестьянские телеги, которых мы напрасно ждем. Я прикажу вас вздернуть!

Генерал и адъютант ускакали, чтобы лично удостовериться, как идет бой. Интендант обратился к штатским:

— Давайте зерно!

— А вы за него заплатите? — спросил один.

— Не заплатите, так ищите его сами! — сказал второй.

Интендант посмотрел на них. У них были решительные лица, — у одного круглое, кирпично-красное, в ушах серьги, у другого длинное, постное и суровое. На них были плащи с тройными воротниками, меховые картузы и высокие сапоги.

— Негодяи! — крикнул интендант и тихо, чтобы не услышали окружающие, добавил: — Я могу вас спасти.

Они вопросительно переглянулись и сделали вид, будто не слышат. Интендант приосанился, увидев, что генерал с адъютантом возвращаются.

Адъютант оповестил полки о недовольстве императора. Одновременно он объявил, что прибыл хлеб. Никто не сомневался в том, что одно из этих двух средств окажется действенным, хотя шум сражения все приближался. Несколько гранат разорвалось у ног господ офицеров, раненые стали падать слишком близко, господа офицеры отошли в сторону. Двое купцов, на которых никто уже не обращал внимания, пошли вместе со всеми, как приглашенные зрители, У генерала пулей выбило из рук фляжку. Он оглянулся, один из штатских подал ему свою.

— Вы еще здесь? — спросил генерал. — А как же зерно?

Тот, что с длинным лицом, спросил:

— А нам заплатят?

Генерал ответил:

— У нас цена твердая.

— По твердой цене мы не поставляем. — Это они произнесли в один голос.

— И даже в том случае, если я велю вас расстрелять?

— Лучше расстрел, нежели разорение, — сказали они.

— Все равно как мы говорим: лучше смерть, нежели бесчестие, — заметил адъютант.

Генерал лукаво усмехнулся.

— Вы друзья? — спросил он, и они кивнули. — Одному я согласен заплатить выше твердой цены. А другой — как знает.

— Но нам нужен весь хлеб! — закричал интендант. — У десятой дивизии тоже ничего не осталось.

— Мне безразлично, что едят остальные, — возразил генерал. — Ну, так кто из вас доставит хлеб? — спросил он у тех двоих.

Они не глядели друг на друга и молчали.

Генерал выждал, затем взял за плечо того, что повыше, как бы собираясь вступить с ним в переговоры. Кровь бросилась в лицо второму, поменьше.

— Все, что получите от него, — сказал он злобно, — могу дать и я.

— Но ваш приятель сговорчивее.

— Откуда вы знаете? — У меньшего глаза налились кровью. — Я не требую больше твердой цены.

Лицо высокого по-прежнему было постным и суровым, но голос стал хриплым.

— Этого только не хватало! — прошипел он в сторону меньшего.

Генерал торжествующе огляделся. Между тем и войска его добились успеха. Они теснили неприятеля, сражение удалялось. Генерал сел на лошадь и поскакал за войском; адъютант помчался галопом к холму, чтобы император от него, а не от кого-либо другого, узнал о результатах своего вмешательства. Интенданта тоже отвлекли события. И оба штатских одиноко стояли друг против друга на опушке леса, в нескольких сотнях метров от сражения, которого они не видели и не слышали, так они были поглощены своим делом.