Карсон Маккалерс - Отражения в золотом глазу

Почувствовав, что собирается дождь, рядовой Уильямс пошел в казарму. До самого ужина он просидел в комнате отдыха, а потом в шумной многолюдной столовой, неторопливо съел плотный ужин. Потом достал из тумбочки банку дешевых леденцов. С леденцом за щекой отправился в туалет, где неожиданно ввязался в драку. Когда он вошел, все кабинки были заняты, кроме одной, перед которой стоял, расстегивая штаны, какой‑то солдат. Едва тот начал усаживаться, как рядовой Уильямс с силой оттолкнул его и попытался занять его место. Несколько солдат столпились вокруг завязавшейся драки. Преимущество было на стороне рядового Уильямса, он оказался подвижнее и сильнее. Лицо его не выражало во время драки ни усилия, ни злости; оно было безмятежным, и только выступивший на лбу пот и исступленный взгляд свидетельствовали о происходящем. Противник попал в безвыходное положение, драка была выиграна, как вдруг рядовой Уильямс прервал ее. Казалось, он потерял к ней всякий интерес и даже перестал защищаться. В результате он был сбит с ног и сильно ударился головой о бетонный пол. Когда все закончилось, он с трудом поднялся и покинул туалет, так и не воспользовавшись кабинкой.

Это была уже не первая драка, устроенная рядовым Уильямсом. Последние две недели он проводил вечера в казарме и постоянно нарывался на скандалы. Об этой новой грани его личности сослуживцы раньше и не подозревали. Он часами просиживал в молчаливой апатии, а потом учинял что‑нибудь совершенно непростительное. В лес больше не ходил, ночью спал плохо, нарушая тишину комнаты бредовым бормотанием. Никто, впрочем, не обращал на эти странности внимания. В казармах встречаются люди и постраннее. Один пожилой капрал каждый вечер писал Ширли Темпл письмо, своеобразный дневник, в котором описывал все, что делал в течение дня, и на следующее утро отсылал. Другой солдат, прослуживший больше десяти лет, выбросился из окна четвертого этажа, потому что приятель не одолжил ему пятидесяти центов на пиво. Дивизионного повара преследовала навязчивая идея, что у него рак языка, и никакие доводы врачей не могли его переубедить. Он часами просиживал с высунутым языком у зеркала и довел себя голодом до крайнего истощения.

После драки рядовой Уильямс отправился в спальню, лег на койку и, сунув коробку с леденцами под подушку, уставился в потолок. Дождь на улице стих, наступила ночь. Несколько ленивых фантазий возникло в голове рядового Уильямса. Он думал о капитане, но видел лишь ряд образов, лишенных всякого смысла. Для этого молодого южанина офицеры принадлежали к той же туманной категории, что и негры, — они занимали в его жизни определенное место, но как живые существа не воспринимались. Он относился к капитану фаталистически, как относятся к непогоде или стихийному бедствию. Поведение капитана могло казаться неожиданным, но с самим капитаном оно как‑то не было связано. А размышлять о нем хотелось не больше, чем думать об ударе грома или увядшем цветке.

Рядовой Уильямс не был в доме капитана Пендертона с того времени, как внезапно вспыхнул свет и он увидел в дверях темноволосую женщину. Невероятный ужас овладел им тогда — ужас скорее физический, бессознательный, чем умственный, осознанный. Услышав, как хлопнула входная дверь, он осторожно выглянул из спальни и обнаружил, что путь свободен. В лесу, в безопасности, он отчаянно и молча бежал, не понимая толком, чего боится.

Но память о жене капитана его не оставляла. Каждую ночь он видел Леди во сне. Как‑то, сразу после зачисления на военную службу, он отравился колбасным ядом и попал в госпиталь. Мысль о дурной болезни, обитающей в женщине, заставляла его вздрагивать под одеялом, когда к нему подходили сиделки, и он часами терпел нужду, только бы ни о чем их не просить. Но после того как он коснулся Леди, болезни он больше не боялся. Каждый день он чистил и седлал ее жеребца и наблюдал, как она уезжает. Ранним утром было по–зимнему холодно, и порозовевшая жена капитана была в отличном настроении. У нее всегда находилось веселое или доброе слово для рядового Уильямса, но он никогда не смотрел ей в лицо и не отвечал на шутки.

Рядовой Уильямс никогда не думал о ней в связи с конюшней или улицей. Для него она всегда находилась в комнате, где он задумчиво смотрел на нее по ночам. Его воспоминания были целиком построены на ощущениях. Толстый ковер под ногами, шелковое покрывало, слабый запах духов. Мягкое роскошное тепло женского тела, спокойная темнота, — непривычная сладость в сердце и напряженная сила в его теле, когда он наклонялся к ней ближе. Однажды познав это, он не мог от него отказаться — в нем укоренилось темное, тупое желание, с осуществлением неизбежным, как смерть.