Андрэ Стиль - Конец одной пушки

— Сынишка… — тихо шепчет Полетта на ухо Анри.

— Да, да, — отвечает Анри и говорит Дегану — Все-таки, если вам не трудно, зайдите к нам, пожалуйста. У малыша до сих пор не прошел ожог. Мы немножко беспокоимся.

— Ну что ж, зайду, поглядим, — сразу соглашается доктор, как будто обрадовавшись предлогу.

Полетта зашла за ключами к Жоржетте. Та еще не ложилась и сказала ей:

— Твои малыши спят без пробуду. Я три раза заходила. На каком бочку заснули, так и лежат. Не то что мои, особенно младший. Такой беспокойный ребенок…

Входит Люсьен, муж Жоржетты, вместе с Гиттоном.

— Как бы они не застряли в поле среди ночи. В телеге-то плохо ехать по снегу, — говорит Гиттон.

Речь идет о крестьянах, приезжавших на собрание. И тут Полетта вспомнила о пакетике, который Гиттон сунул ей на обратном пути в карман. Она опустила туда руку, потрогала: что-то холодное и влажное. Похоже, что это кусок масла. Наверно, Гиттон по дороге со многими поделился: когда он выходил из кабачка, у него карманы куда больше оттопыривались.

— Не хочется его будить. Но перевязка мне не нравится, — говорит доктор и осторожно приподняв ручку ребенка, кладет ее себе на ладонь.

— Он вечно пачкается, когда играет, — смущенно оправдывается Полетта. — А внутри чисто, я каждый день меняю, посмотрите сами! Сверху надо широким бинтом завязывать, а этот, конечно, не очень подходит, но у меня другого нет.

Доктор опустился на одно колено у кровати, перед которой постлана была шерстяная тряпка — кусок старого джемпера, служивший ковриком, чтобы по утрам детишки не ступали босиком на каменный пол.

— Не обращайте внимания, — извиняется Полетта. — Мы этим старым пальто покрываем детей поверх одеяла, зимой ведь холодно.

Стоя позади доктора, Анри тихонько прикасается к руке Полетты. Он знает, что испытывает жена, когда к ним приходят посторонние, особенно в спальню, — у них так бедно!

— Да вы не стесняйтесь меня, — шепотом говорит Деган. — И помолчите! Я попробую осмотреть ему ручонку осторожно. Авось, не разбудим малыша.

Полетта и Анри, тревожно переглянувшись, стали смотреть через плечо доктора, как он снимает бинт со свисающей ручки ребенка. Мальчик не пошевельнулся. Он крепко спал, повернувшись лицом к сестренке, а та лежала в весьма живописной позе: одна рука закинута над головой, как у танцовщицы, другая прижата к сердцу. Ротик приоткрыт, и на губах играет улыбка — словно маленькая Спящая красавица видит в волшебном сне прекрасного принца и чарует его в веселой беседе. Только дети могут спать так крепко… Полетта и Анри стоят, затаив дыхание, боясь помешать доктору. У обоих слегка щемит сердце — вот сейчас спадет бинт, и они увидят большой красный и желтый ожог на детской беспомощной ручонке…

— Ничего страшного! — прошептал доктор, сняв бинт и поворачивая руку мальчика к свету, падавшему из кухонной двери. — Пока, пожалуй, я завяжу этой же тряпкой.

И оторвав грязный конец бинта, он ловкими движениями накладывает повязку. Когда он кончил и засунул маленькую ручку под одеяло, Полетта и Анри встали одновременно с ним и одновременно с ним глубоко вздохнули, словно им всем троим удалось сделать что-то очень трудное.

Все возвращаются на кухню, и Полетта тихо прикрывает дверь в комнату.

— Мне хотелось побеседовать с вами о движении за мир, — говорит доктор, обращаясь к Анри. — Но сейчас уже поздно. Вы не могли бы зайти ко мне завтра, во второй половине дня? Я сделаю мальчику перевязку и дам вам с собой два-три бинта и все, что нужно. А если и вы тоже придете, — говорит он Полетте, — вот вам и случай переговорить с моей женой. Приходите!

— Завтра никак не сможем, — отвечает Анри. — Днем у нас устраивается елка для детей, а потом они пойдут в школу на елку.

— Да, я и забыл! Мы тоже что-то дали для елки. И Пьеро собирался подарить кое-какие свои игрушки. Тогда приходите в воскресенье утром… С рукой у вашего сынишки ничего страшного, можно подождать денек.

Полетта и Анри не отвечают ни да, ни нет. Их несколько пугает это приглашение. Полетта очень застенчива с чужими. Правда, в словах доктора нет и тени высокомерия. Не в этом дело. Дегана, конечно, несколько поразила бедность обстановки — и в спальне и на кухне голые стены, большое окно ничем не занавешено, и в него глядит черная ночь. А все-таки доктор почувствовал, как почувствовал позавчера и Андреани, что Полетта и Анри — люди одного с ним уровня. И для этого у Дегана еще больше причин, чем у Андреани. В его глазах этот докер и его жена — не только Анри и Полетта, за ними он чувствует коммунистическую партию, что-то очень большое и значительное. Они, конечно, не станут ни с кем разговаривать заискивающим тоном… Да и доктору Дегану совсем не свойственно мнить себя выше рабочих.