Джордж Мередит - Эгоист

Он снисходительно поклонился.

— Боюсь, моя Клара, что у нас, в Англии, это невозможно.

— Я знаю.

— Я тоже люблю ферму, — сказал он. — Но воздух гостиной, мне кажется, все же выигрывает от соседства с парком. Что касается нашего крестьянства, то, к сожалению, мы не можем нарушить сословные границы без опасности подорвать всю нашу социальную структуру.

— Вероятно, вы правы. Я ведь ни о чем не прошу.

— Душа моя, напротив — просите, просите у меня все, что только вам придет в голову, — я умоляю вас об этом! Я готов исполнить всякое ваше желание, если только оно исполнимо.

— Вы очень добры.

— Я хочу одного: чтобы вам было хорошо.

Хоть Клара и не жаждала сладких речей, но уже то, что он не продолжал посвящать ее в тайны своей исключительной натуры, не проповедовал необходимость замкнуться от людей в некоем двуединстве, — уже одно это обстоятельство успокаивало, и она стала мысленно исследовать все закоулки своей души, пытаясь понять, чем же ее так уязвил сэр Уилоби. Быть может, его оплошность существовала лишь в ее воображении? Молодость шествует от одного впечатления к другому, не задерживаясь, и только в редком случае — если произойдет что-нибудь чудовищное, из ряда вон выходящее — отдает себе отчет в том, что могло вызвать подобное ощущение тревоги. Так и с Кларой: она не могла утверждать, чтобы в его ласках заключалось нечто для нее оскорбительное; естественный девичий стыд заявил о себе мимолетным протестом, не оставив следа. И вот, решив, что была с ним жестокой, Клара произнесла:

— Уилоби!

Она вспомнила, что ни разу еще во время их разговора не назвала его по имени. Он сразу встрепенулся. Надо было придумать, что ему сказать.

— Я хотела просить вас, Уилоби, не слишком меня баловать. Вы все время говорите мне комплименты. А комплименты ко мне не идут. Вы слишком обо мне высокого мнения. Это почти так же опасно, как если бы вы мною пренебрегали. Ведь я… я…

Но нет, она не могла следовать его примеру, отвечать откровенностью на откровенность! Благонравный портрет, который начал было вырисовываться из ее слов, показался ей самой жеманным и наигранно наивным рядом с ее истинными чувствами, такими чудовищными в их обнаженности; неполная исповедь явилась бы еще одним шагом в сторону фальши. А разве могла она обнаружить себя такой, какой была в самом деле?

— Я ли вас не знаю! — воскликнул он.

Мелодичные басовые ноты этого возгласа, не меньше самих слов выражавшие глубокую убежденность, означали, что вопрос этот не требует ответа. Малейшее несогласие с ее стороны нарушило бы гармонию этой музыки, и его спокойная уверенность перешла бы в недоумение. Разумеется, он ее не знал! Но она промолчала и только задумалась над глубиной пропасти, обозначившейся между ними.

Он заговорил об общих знакомых в окрестностях Аптон-парка и Паттерн-холла. А заодно и о свадебных подружках.

— Мисс Дейл, по словам тетушки Эленор, намерена отказаться от этой роли, ссылаясь на нездоровье. Это чрезвычайно достойная особа, хоть и склонная к ипохондрии. Впрочем, тем лучше: нас будут окружать только совсем юные девицы, как вы сами, — гирлянда, сплетенная из бутонов! Правда, один распустившийся цветок в этой гирлянде выглядел бы не так плохо… Но раз она решила… Что меня огорчает по-настоящему, это отказ Вернона быть моим шафером.

— Мистер Уитфорд отказался?

— Почти что. Но я не принимаю его отказа. Он в качестве причины выдвигает свою нелюбовь к этой церемонии.

— Я тоже ее не люблю.

— Как я вас понимаю! Если б можно было произнести те слова и — скрыться от посторонних глаз! Можно, конечно, замкнуться в себе и игнорировать свет — временами это мне удается. Но потом, как если бы я забыл слова заклинания, я снова теряю эту способность. Зато — с вами! С вами я обрету это умение навсегда. Клара! Моя! Навеки! Ничто не может нас потревожить, повредить нам; мы принадлежим друг другу, и больше — никому! Пусть кругом борьба, смятение — что нам до того?

— А если мистер Уитфорд будет упорствовать?

— Мы с вами — одно целое, никакие внешние влияния не посмеют нас коснуться. Вот я возвращаюсь с охоты: вы ждете меня, я это знаю. Я читаю в вашем сердце, словно вы со мною рядом. И я знаю, что возвращаюсь к той, что читает в моем. Я ваш, я перед вами — открытая книга! Перед вами одной!

— А я должна буду все время сидеть дома? — спросила Клара и с облегчением заметила, что он ее не слушает.

— Сознаете ли вы это? Мы неуязвимы! Свет не в силах повредить нам ничем, он и коснуться нас не может! Какое блаженство, и мы будем упиваться этим блаженством без оглядки! Ведь это божественно! Это и есть рай на земле, не правда ли? Близость, исключающая всякие посторонние влияния! Все, что я ни делаю, хорошо. Все, что ни делаете вы, — прекрасно. Вы для меня и я для вас — совершенны! Каждый день сулит новые тайны, новое упоение. Долой толпу! Нам даже говорить этого не придется. Свет не выдержал бы атмосферы, которой дышим мы с вами.