Карсон Маккаллерс - Отражения в золотом глазу

Анаклето поднял брови и медленно опустил прозрачные нежные веки.

— Très fatiguée. [6] Очень устала (франц.).

— Дьявол! — в бешенстве крикнул майор, ни слова не понимавший по-французски. — Вули-ву, муни-му! Я тебя спрашиваю, что с ней?

— C’est les… — Анаклето и сам недавно взялся за изучение французского и не знал, как будет слово «свищ», но закончил с впечатляющим достоинством: — Maître Corbeau sur un arbre perché, [7] Первая строка из басни Лафонтена «Ворона и лиса», обычный текст в учебниках французского языка. — Здесь и далее примеч. пер. майор.

Он немного помолчал, щелкнул пальцами и задумчиво добавил, словно обращался к себе:

— Горячий бульон в пиале на подносе…

— Сделай мне коктейль, — велел майор.

— Внезапно, — ответил Анаклето. Он отлично знал, что нужно сказать «немедленно», тем более что говорил с прекрасным произношением и голосом госпожи Лэнгдон, но сделал ошибку нарочно, чтобы позлить майора.

— Только накрою поднос и обслужу мадам Алисон.

По часам майора приготовление подноса заняло тридцать восемь минут. Маленький филиппинец с бодрым видом носился по кухне, потом притащил из столовой вазу с цветами. Майор наблюдал за ним, упершись волосатыми кулаками в бока. Все это время Анаклето негромко разговаривал сам с собой. Майор разобрал что-то о мистере Рудольфе Серкине и о кошке, которая ходила по прилавку кондитерского магазина с прилипшими к шерсти ореховыми леденцами. Тем временем майор сам приготовил себе коктейль и сварил два яйца. Когда через тридцать восемь минут поднос был, наконец, готов, Анаклето замер на месте, скрестил ноги, сцепил руки над головой и принялся медленно раскачиваться.

— Черт возьми! А ты — крепкий орешек, — сказал майор. — Жаль, не попал ко мне в батальон.

Маленький филиппинец пожал плечами. Всем было известно, что, по его мнению, Господь допустил ошибку, создав кого-то, кроме Анаклето и мадам Алисон, — не считая, конечно, лилипутов, знаменитых актеров и тому подобных. Он с удовлетворением осмотрел поднос. На подносе лежала желтая льняная салфетка, стоял глиняный кувшин с горячей водой, пиала и два бульонных кубика. В правом углу возвышалась голубая китайская чашка с букетиком махровых маргариток. Анаклето осторожно оборвал три синих лепестка и бросил на желтую салфетку. На самом деле в этот вечер он вовсе не был таким игривым, каким казался. Временами его глаза становились беспокойными, и он бросал на майора быстрый, неуловимый, осуждающий взгляд.

— Я сам отнесу, — заявил майор, понимая, что, хотя поживиться здесь нечем, это может понравиться жене и она его похвалит.

Алисон полулежала в кровати и читала. В очках ее лицо, казалось, состояло только из носа и глаз, в уголках рта залегли слабые голубые тени. На ней была белая полотняная ночная рубашка и розовая бархатная кофточка. В спальне стояла тишина, в камине горел огонь. Мебели было мало, на стене висел серый ковер, на окне — бледно-вишневые занавески, уютная и очень простая комната. Пока Алисон пила бульон, майор сидел, скучая, у кровати и придумывал тему для разговора. Анаклето порхал поблизости и насвистывал какую-то мелодию, — веселую, грустную, чистую.

— Мадам Алисон! — произнес он вдруг. — Как ваше настроение? Не желаете ли обсудить со мной один вопрос?

Она отставила чашку и сняла очки.

— Какой?

— Вот! — Анаклето придвинул к кровати скамеечку для ног и торопливо достал из кармана какие-то лоскутки. — Я заказал образцы, чтобы вы посмотрели. Помните, два года назад мы проходили в Нью-Йорке у витрины магазина «Пек и сыновья», и я показал на один костюмчик, подходящий для вас. — Он протянул один из лоскутов. — Точно такой же материал.

— Анаклето, мне не нужен костюм, — сказала она.

— Нужен! Вы уже больше года не покупали себе одежду. А зеленое платье bien usée [8] Потерлось ( франц.). на локтях, его пора отдать Армии Спасения.

Произнеся французские слова, Анаклето поглядел на майора с веселым вызовом. Майору не по себе было слышать их разговор в тихой комнате. Голоса и интонации были так похожи, что казались негромким эхом друг друга. Единственное различие заключалось в том, что Анаклето говорил торопливой скороговоркой, а Алисон — размеренным, хорошо поставленным голосом.

— Сколько он стоит? — спросила она.

— Недешево. Но за такое отменное качество меньше и не возьмут. Будете носить его годами.

Алисон вернулась к книге.

— Посмотрим.

— Ради бога, купи этот костюм, — вмешался майор, которому надоело их слушать.