Карсон Маккаллерс - Отражения в золотом глазу

Только отчасти его дурное настроение объяснялось встречей с рядовым Уильямсом. Он был раздражен, когда увидел, что ему прислали этого солдата. Вряд ли во всем гарнизоне нашелся бы десяток солдат, которых капитан знал в лицо. Он взирал на солдат с рассеянным высокомерием: для него офицеры и рядовые принадлежали к одному биологическому роду, но были существа разных видов. Капитан отлично запомнил случай с пролитым кофе, испортившим его новый дорогой костюм. Костюм был из толстой чесучи, и вывести пятно полностью так и не удалось. (За пределами гарнизона капитан всегда носил мундир, но в гости к офицерам являлся в штатском и слыл вообще щеголем.) К тому же рядовой Уильямс был связан в сознании капитана с конюшней и Фениксом, жеребцом его жены, — ассоциация весьма неприятная. Сегодняшний промах с дубом стал последней каплей. Сидя за столом, капитан погрузился в сладкую мечту. Ему представилась фантастическая ситуация: он застает солдата на месте какого-то преступления и приговаривает к расстрелу. Это немного успокоило. Он налил себе чаю из стоящего на столе термоса и сосредоточился на других, более важных заботах.

Для плохого настроения у капитана в этот вечер имелось немало причин. Он был своеобразным, непростым человеком. С тремя основами бытия — жизнью, сексом и смертью — его связывали не совсем обычные отношения. В области секса капитан сумел достичь шаткого равновесия мужского и женского начал, взяв от каждого самые слабые и уязвимые свойства. Для человека слегка не от мира сего, способного, пренебрегая страстями и обидами, полностью отдаться работе, науке или какой-нибудь безумной идее, вроде квадратуры круга, — для этого человека не все еще потеряно. У капитана такая работа была, и он не щадил себя; ему прочили блестящую карьеру. Не будь у него жены, он, возможно, и вообще не заметил бы, что ему чего-то недостает. Но он был женат и страдал. У него была печальная склонность влюбляться в любовников своей жены.

Что касается жизни и смерти, то здесь дело обстояло просто: из двух могущественных инстинктов второй в капитане явно перевешивал. Именно по этой причине он был трусом.

Кроме того капитан Пендертон был весьма образованным человеком. В годы холостой лейтенантской жизни у него оставалось много свободного времени для чтения, поскольку сослуживцы появлялись в его комнате редко, а если и появлялись, то не поодиночке. Его мозг был набит самой разнообразной информацией. Например, капитан мог во всех подробностях описать пищеварительный аппарат рака или стадии развития трилобита. Капитан вполне прилично говорил и писал на трех языках, разбирался в астрономии, прочел массу стихов, но, несмотря на все это, ни одной собственной мысли ему в голову никогда не приходило. Для рождения мысли требуется соединить два или больше известных факта, а на это у капитана недоставало смелости.

Сидя в одиночестве за письменным столом, не в силах начать работу, он и не пытался разобраться в своих чувствах. Ему снова представилось лицо рядового Уильямса. Потом он вспомнил, что их соседи Лэнгдоны сегодня приглашены к ним на ужин. Майор Моррис Лэнгдон был любовником его жены, но на этой мысли капитан не стал задерживаться. Вместо этого ему вспомнился один давний вечер, вскоре после свадьбы. Как и сейчас, его охватило тогда томительное беспокойство, и он обнаружил любопытный способ от него избавиться. Капитан сел в автомобиль, поехал в город, ближайший к гарнизону, в котором он тогда служил, оставил машину и долго бродил по улицам. Была зимняя ночь. У порога какого-то дома капитан увидел съежившегося котенка. Котенок нашел здесь убежище от снега и ветра; наклонившись, капитан услышал мурлыканье. Он поднял котенка и почувствовал, как тот дрожит. Капитан долго смотрел на нежную кроткую мордочку, гладил теплую шерстку. Котенок был совсем маленький, только-только открыл свои мутно-голубые глазки. Наконец капитан взял его на руки и пошел по улице. На углу стоял почтовый ящик. Капитан быстро оглянулся по сторонам, откинул примерзшую крышку и сунул котенка внутрь. После чего пошел дальше.

Дверь черного хода хлопнула, и капитан поднялся. Его жена сидела на кухонном столе, а чернокожая служанка Сюзи стаскивала с нее сапоги. Госпожа Пендертон была не чистокровной южанкой. Она родилась и выросла в армейском гарнизоне; ее отец, за год до отставки получивший звание бригадного генерала, был родом с Западного побережья. Мать, правда, родилась в Южной Каролине, так что по своим повадкам жена капитана была вполне южанкой, и хотя ее кухонная плита не была покрыта многолетним слоем грязи, как у бабушки, но и особой чистотой не блистала. К тому же госпожа Пендертон разделяла многие южные предрассудки, например, считала, что пирог несъедобен, если тесто не раскатали на столе с мраморной крышкой. Когда капитана перевели в Шофильдский гарнизон, им пришлось из-за этого везти тяжеленный стол (на котором она сейчас сидела) на Гавайи, а потом обратно. Если ей попадался в тарелке черный курчавый волосок, она спокойно откладывала его на салфетку и продолжала есть как ни в чем не бывало.