Теодор Драйзер - Дженни Герхардт

Он ответил не сразу.

— Не знаю даже, что и сказать вам, Летти. Иногда мне кажется, что я люблю ее, иногда я в этом далеко не уверен. Я буду говорить с вами вполне откровенно. Никогда в жизни я еще не оказывался в таком затруднительном положении. Вы ко мне так хорошо относитесь, а я… не стану говорить, какого я мнения о вас. Но, во всяком случае, я не хочу иметь от вас тайн. Я не женат.

Он умолк.

— Я так и думала, — сказала она.

— И потому не женат, — продолжал он, — что слишком долго колебался. Когда я в первый раз увидел Дженни, я решил, что обольстительнее нет женщины на свете.

— Не много же я для вас значила в то время, — перебила его миссис Джералд.

— Если хотите, чтобы я говорил, не перебивайте меня, — улыбнулся Лестер.

— Скажите мне одно, и больше я ничего не буду спрашивать. Это было в Кливленде?

— Да.

— Мне так и говорили, — подтвердила она.

— В ней было что-то такое…

— Любовь с первого взгляда, — снова не утерпела Летти, у нее стало очень горько на душе. — Это бывает.

— Вы мне дадите говорить?

— Простите меня, Лестер. Что же делать, если мне взгрустнулось о прошлом.

— Ну, в общем, я потерял голову. Я видел в ней идеал, совершенство, хоть и знал, что она мне не пара. Мы живем в демократической стране. Я думал; сойдусь с ней, а потом… ну, вы знаете, как это бывает. Вот тут-то я и допустил ошибку. Я никогда не думал, что это окажется так серьезно. До этого мне не нравилась ни одна женщине кроме вас, да и то — буду откровенным до конца — я вовсе не был уверен, что хотел бы жениться на вас. Мне казалось, что женитьба вообще не для меня. И я сказал себе; лишь бы Дженни стала моей, а потом, когда надоест, можно и расстаться. Я позабочусь о том, чтобы она не нуждалась. Прочее мне будет безразлично. И ей тоже. Понимаете?

— Понимаю, — ответила она.

— Так вот, Летти, из этого ничего не вышло. Она женщина совсем особого склада. Ее душевный мир необычайно богат. Она не образованна в том смысле, как мы понимаем это, но обладает врожденной утонченностью и тактом. Она прекрасная хозяйка, безупречная мать. У нее какой-то неиссякаемый источник любви к людям. Отцу и матери она была предана всей душой. Ее любовь к дочери — это ее дочь, не моя — не знает границ. Светскости в ней нет ни на грош. Она никогда не блеснет метким словечком, неспособна поддержать легкий, остроумный разговор. И думает она, вероятно, медленно. Самые серьезные ее мысли даже не всегда выражаются в словах, но нетрудно понять, что она все время и думает и чувствует.

— Вы чудесно говорите о ней, Лестер, — сказала миссис Джералд.

— А как же иначе, Летти, — отвечал он. — Дженни хорошая женщина. Но что бы я ни говорил, порою мне кажется, что меня привязывает к ней только жалость.

— Сомневаюсь! — И она погрозила ему пальцем.

— Да, да, но мне много пришлось вытерпеть. Теперь-то я вижу, что должен был сразу жениться на ней. Но потом возникли такие осложнения и столько было споров и уговоров, что я как-то запутался. А тут еще отцовское завещание. Я, если женюсь, теряю восемьсот тысяч и даже гораздо больше, поскольку компания теперь реорганизована в трест. Да, пожалуй, два миллиона. Если я не женюсь, я через два года, даже меньше, лишаюсь всего решительно. Конечно, можно бы сделать вид, будто я с ней расстался, но лгать я не хочу, Это было бы слишком мучительно для ее самолюбия, она не заслуживает такой обиды. Положа руку на сердце, я сейчас даже не могу сказать, хочу я расстаться с ней или нет. Честное слово, просто не знаю, что мне делать.

Лестер умолк, закурил сигару и устремил невидящий взор в окно.

— Да, это очень, очень трудная задача, — сказала Летти, опустив глаза.

Потом она встала и, подойдя к Лестеру, положила руку на его крупную, красивую голову. Чуть надушенный желтый шелк ее платья касался его плеча.

— Бедный Лестер, — сказала она. — Ну и узел же вы затянули! Но это гордиев узел, мой милый, и придется его разрубить. Почему бы вам не поговорить с нею начистоту, вот как сейчас со мной, и не выяснить, что она сама думает?

— Это было бы очень жестоко, — сказал он.

— Но что-то нужно сделать, Лестер, уверяю вас, — настаивала Летти. — Нельзя больше плыть по течению. Вы себе страшно этим вредите. Жениться я вам не могу посоветовать — и право же, я забочусь не о себе, а впрочем, я с радостью вышла бы за вас, хотя вы когда-то и пренебрегли моей любовью. Не скрою; все равно, придете вы ко мне или нет, я вас люблю и всегда буду любить.

— Я это знаю, — сказал Лестер.