Пэрл Бак - Земля

— Ну, а почему бы и нет? — сердито ответила женщина.

И вдруг она закричала на него:

— Разве ты не слышал, дурак, что здесь больше никого нет?

Ван-Лун смотрел на нее пристально и неуверенно, и женщина снова закричала:

— Я и старый господин. Больше нет никого!

— Где же они? — спросил Ван-Лун растерянно, сам не понимая, что говорит.

— Старая госпожа умерла, — ответила женщина. — Разве ты не слышал в городе, что наш дом ограбили бандиты и унесли все, что хотели, — и добро и рабынь? И они подвесили старого господина за большие пальцы, а старую госпожу привязали к стулу и заткнули ей рот, а все остальные убежали. Но я осталась. Я спряталась в наполовину высохшем колодце под деревянной крышкой. А когда я вылезла, грабителей уже не было, и старая госпожа сидела мертвая на своем стуле, не потому, что они ее тронули, а от испуга. Тело у нее стало, словно гнилой тростник, от выкуренного опиума, и она не могла вынести испуга.

— А слуги и рабыни? — в изумлении спросил Ван-Лун. — А привратник?

— Ах, эти? — отвечала она равнодушно. — Они давно сбежали. Все ушли, кого только могли унести ноги, потому что к середине зимы не стало ни еды, ни денег. Правда, — ее голос упал до ропота, — среди бандитов было много наших слуг. Я сама видела этого пса — привратника: он показывал дорогу, и хотя он отворачивался в присутствии старого господина, я все же узнала его по трем волоскам на бородавке. Кроме него были и другие, потому что только свои могли знать, где спрятаны драгоценности и где в тайниках хранятся вещи, не предназначенные для продажи. Думается мне, что здесь замешан и сам управляющий, хотя, конечно, он и не мог явно участвовать в этом деле, так как он дальний родственник хозяевам.

Женщина замолчала, и во дворе стояла тягостная тишина, какой может быть тишина только после того, как уйдет жизнь. Потом женщина сказала:

— Но все это случилось не вдруг… В течение всей жизни старого господина и его отца дом Хуанов падал и падал. Подконец господа перестали сами управлять хозяйством и землей, брали деньги, которые им давал управляющий, и тратили их, не жалея, словно воду. И у них порвалась связь с землей, и — участок за участком — земля начала уходить у них из рук.

— Где же молодые господа? — спросил Ван-Лун, все еще оглядываясь по сторонам и не веря тому, что слышит.

— Разъехались — кто куда, — ответила женщина равнодушно. — Хорошо еще, что двух дочерей успели выдать замуж прежде, чем стряслось это несчастье. Старший из молодых господ, услышав о том, что случилось с отцом и матерью, прислал гонца за старым господином, своим отцом, но я уговорила старика не ездить. Я сказала: «Кто же останется в доме? Мне не подобает оставаться одной, ведь я только женщина».

Говоря это, она с добродетельным видом поджала тонкие красные губы и опустила наглые глаза и снова сказала, помолчав немного:

— Кроме того, все эти годы я была верной рабыней моего господина, и у меня нет другого дома.

Тогда Ван-Лун посмотрел на нее пристально и быстро отвернулся. Он начал понимать, в чем дело: женщина держалась за умирающего старика, так как надеялась получить от него что-нибудь перед его смертью. Он сказал с презрением:

— Ведь ты только рабыня. Как же я стану заключать с тобой сделку?

Она закричала на него:

— Он сделает все, что я ему скажу!

Ван-Лун долго обдумывал этот ответ. Что же, у них осталась земля. Другие могут купить ее с помощью этой женщины, если не купит он.

— Сколько осталось земли? — спросил он неохотно.

И она сейчас же поняла, какая у него цель.

— Если ты пришел покупать землю, — сказала она быстро, — то земля есть. У него есть сто акров к западу от дома и двести акров к востоку, которые он продаст. Земля не вся в одном месте, но участки большие. Все это можно продать до последнего акра.

По ее словоохотливости Ван-Лун понял, что она знает, сколько чего осталось у старика, до последней пяди земли. Но он все еще ей не верил.

— Не годится старому господину продавать землю без согласия сыновей, — уклончиво сказал он.

Но женщина поспешно ответила:

— Сыновья велели ему продавать, если найдется покупатель. Земля находится в таком месте, где ни один из сыновей не хочет жить. По всей округе рыщут бандиты, и все сыновья говорят: «Мы не можем жить в таком месте. Продадим землю и поделим деньги».

— Но в чьи же руки я отдам деньги? — спросил Ван-Лун, все еще не веря.

— В руки старого господина. А то в чьи же еще? — ответила женщина вкрадчиво.