Дин Лин - Солнце над рекой Сангань

Гу Юн проговорил со свояком целую ночь напролет. Тот разъяснил ему, что семье Гу Юна со всей землей не справиться, а, отдав несколько десятков му, семья его не пострадает. Ведь нынче рабочие руки стали дороже, нанимать батраков невыгодно. С появлением Восьмой армии торговля пошла бойко; хорошо, что оставили телеги. Он, Ху Тай, людей не обижал — и его теперь никто не обидит. Прежде были непосильные налоги, кругом помещики-злодеи, а простые люди их боялись, приходилось терпеть. А теперь все стали равны. Разве это плохо? Теперь можно высказать, что у тебя на душе. Власти решили, что он богатый крестьянин, ну и пусть. Только бы не попасть в помещики!

Ху Тай посоветовал Гу Юну потолковать с членами бригады и выяснить, наконец, свое положение. Раз у него вся семья трудится, не могут его причислить ни к помещикам, ни к кулакам. Он также советовал свояку отдать землю добровольно.

— Несправедливо держаться за нее, когда у бедняков совсем нет земли. Ведь ты, Гу Юн, сам из бедняков. Ты и протяни им руку помощи.

Гу Юн признал, наконец, что Ху Тай прав, и, решив последовать его совету, сразу успокоился.

Зашел разговор и о войне. Ху Тай своими глазами видел много больших пушек и много солдат, которых отправляли поездом под Датун. Все говорили, что Датун наверняка будет освобожден. Весь Калган готовится к штурму Датуна. В каждой семье припасают подарки бойцам, а грамотные пишут им письма. Возьмут Датун — торговля пойдет еще лучше. Прежде у них в деревне все трусили, рассказывал свояк, но убрали двух злодеев и народ перестал бояться. Был еще один злодей — агент гоминдана, который умышленно сеял ложные слухи. Всех троих избили и отправили в уезд. При них никто не посмел бы выступить открыто: вдруг вернется Чан Кай-ши и народ снова попадет в его лапы.

— Чан Кай-ши никуда не годится, — убежденно говорил Ху Тай. — Да он и не придет. У нас в деревне стоит Восьмая армия, молодец к молодцу, и все рвутся в бой. А у гоминдана все мобилизованы насильно, воевать не хотят. Где уж там! Гоминдановская регулярная армия, что стоит в районе Цинлунцяо, даже с нашими партизанами не справится!

На следующий день, как только начало светать, Гу Юн запряг мула в телегу и проводил свояка до самой реки. Когда Белоносый ступил в воду, Гу Юну невольно вспомнилось, как месяц тому назад он ехал с дочерью домой. Теперь он понимал, что коммунисты не желают ему зла и помогают беднякам. Ах, если бы все это случилось, когда он был молод и беден! Какую хорошую жизнь он прожил бы при таких порядках!

Он еще раз окликнул Ху Тая, уже добравшегося до половины реки, и пожелал ему удачи. Ху Тай обернулся и крикнул ему что-то. Гу Юн разобрал лишь, что теперь, при новых порядках, им будет легче житься. Он пошел обратно, оглядывая участок, который решил отдать, но решение это уже не угнетало его, а принесло такое облегчение, точно он сбросил с себя тяжелую ношу.

Гу Юн отправился в Крестьянский союз с намерением отказаться от части своей земли. Помещение кооператива и двор были набиты битком, народ толпился даже за воротами, каждый шел сюда со своими нуждами. Шум стоял такой, что нельзя было расслышать друг друга. Увидев такое множество людей, Гу Юн оробел, но все же, подбадривая самого себя, он протиснулся в дом и стал разыскивать Чжан Юй-миня или Чэн Жэня. Не добившись ни от кого ответа, он с большим трудом добрался до комнаты, в которой обычно собирались активисты, но и там никого не оказалось. На кане сидел один только Чжан Бу-гао. Крестьяне, обступившие его, перебивая друг друга, что-то доказывали ему. И хотя Чжан Бу-гао заверял, что регистрация уже закончена и союзу все известно, каждый продолжал настаивать:

— У меня земля неорошаемая, далеко от деревни. Мне бы надо землю получше…

И Чжан Бу-гао записывал все просьбы, чтобы передать их комиссии по переделу земли.

Арендовавшие землю в других деревнях спрашивали, как им быть. В этих случаях Чжан Бу-гао писал письма в Крестьянский союз соседней деревни и арендаторы с этими письмами отправлялись за документами туда, так как получить участок можно было только с документом на руках.

Гу Юна никто не замечал. Занятый своим делом, Чжан Бу-гао даже не взглянул на него. И Гу Юн не знал, что ему делать — заговорить ли с ним или подождать, боясь, что не сумеет изложить свои мысли и все вдруг накинутся на него. Потоптавшись немного в комнате, он снова пробился сквозь толпу и вышел на улицу.