Говард Пайл - Пираты южных морей

— Ну конечно! — вскричал коротышка. — Я оказался прав! «Сюзанна Хейс» с грузом кукурузной муки от моего доброго друга Джеремаи Дулиттла из Филадельфии! Я очень хорошо знаю вашего доброго хозяина, вправду очень хорошо. А слышали ли вы когда-нибудь от него о его друге мистере Эбнере Гринуэе из ямайского Кингстона?

— Хм, боюсь, что нет, — отвечал Джонатан, — такого имени я не припомню, равно как и того, чтобы оно когда-либо встречалось в наших учетных книгах.

— Ну разумеется! — оживленно и самым добродушным образом вновь отозвался коротышка. — Мое имя действительно навряд ли упоминалось в ваших отчетах, ведь я не деловой партнер, хотя и был в прошлом весьма близким другом вашего хозяина. Как много мне хотелось бы расспросить о Джеремае, и, по правде говоря, я надеялся, что вы привезете мне от него письмо. Знаете что, я живу тут неподалеку, и если вас не затруднит, то, может, вы зайдете ко мне в гости, и мы поболтаем не спеша. Я бы с радостью проводил вас до корабля, а не звал бы к себе, но, должен вам сказать, меня замучила проклятая лихорадка и мой врач запретил мне выходить по ночам.

— Хорошо, — согласился Джонатан, бывший, как вы уже могли понять, весьма покладистым по натуре, — я с удовольствием провожу вас до дома. Почему бы и не оказать любезность другу добрейшего Джеремаи Дулиттла.

И дальше они пошли вместе, беседуя весьма по-дружески. Низкорослый одноглазый джентльмен в черном доверительно взял Джонатана под руку и засеменил рядом, беспрестанно стуча тростью по мостовой. Он очень хорошо знал город (будучи его жителем), и разговор их оказался таким интересным, что они прошли уже весьма значительное расстояние, прежде чем Джонатан обнаружил, что они входят в квартал значительно более темный и с гораздо меньшим количеством прохожих, нежели все предыдущие. По обеим сторонам улицы стояли высокие кирпичные дома, меж которыми бежала узкая и неровная мостовая со сточной канавой посредине.

Так пираты праздновали Рождество

Перед фасадом одного из этих зданий — высокого и мрачного сооружения — одноглазый коротышка остановился и, открыв дверь ключом, поманил нашего героя за собой. Джонатан и здесь не стал спорить, и его новообретенный друг продолжил путь вверх по лестнице, причем шаги его гулко отдавались в темноте. Наконец, поднявшись на два пролета и достигнув площадки, коротышка отпер в конце коридора дверь, после чего провел Джонатана в комнату, освещаемую исключительно лунным светом, который, проникая через полуприкрытые ставни, высвечивал на полу яркий прямоугольник.

Затем хозяин с помощью кремня и огнива зажег свечу, и при ее свете наш герой разглядел, что находится в спальне, обставленной весьма комфортно и даже с некоторым изяществом, хотя и проявляющей все признаки холостяцкого жилища.

— Вы простите меня, — сказал его новый знакомый, — если я закрою ставни и окно? Эта чертова лихорадка, о которой я давеча упоминал, такой природы, что врач запрещает мне даже впускать ночной воздух в комнату, иначе к утру меня будет трясти так, что кости и зубы повыскакивают.

И он сразу же не только закрыл ставни, но и запер их на тяжелый железный засов. Покончив с этим, хозяин предложил нашему герою присесть и поставил перед ним бутылку превосходнейшего рома, а также угостил не менее отменным табаком, после чего между ними завязалась дружеская непринужденная беседа. Под влиянием рома Джонатан вскоре поведал своему новому другу о приключении, в которое его вовлекла прекрасная незнакомка, и рассказ этот его собеседник выслушал с величайшим, если не сказать жадным вниманием.

— Ну и дела, — заявил он, когда Джонатан закончил, — надеюсь, ты, мой юный друг, не стал жертвой какого-нибудь дурацкого розыгрыша. Дай-ка взглянуть, что она тебе вручила.

— Пожалуйста, — отозвался Джонатан, сунул руку в карман брюк и извлек шарик из слоновой кости.

Стоило только единственному глазу маленького джентльмена в черном узреть сию вещицу, как по телу его пробежало что-то вроде конвульсии, а затем он странным образом впал в оцепенение.

С величайшим трудом собравшись с чувствами, когда Джонатан убрал шарик в карман, он глубоко вздохнул и хлопнул ладонью себя по лбу, словно пробуждаясь ото сна.

— А ты, — сказал он вдруг, — ведь квакер, насколько я понимаю. Неужели ты никогда не носишь с собой оружия, даже в таком месте, как это, где в любой момент тебе в темноте могут воткнуть испанский нож между ребрами?